Черный крест. 13 страшных медицинских историй
Шрифт:
– Оля, кофе со мной выпьешь? – предложил Кареныч, словно она пришла к нему детей крестить, а не выяснять отношения.
Остальные врачи молчали, словно воды в рот набрали, а проглотить забыли.
Ну что сделаешь с такими непрошибаемыми? Пришлось развернуться и уйти. Дверью хлопать не стала, невежливо хлопать дверью в ответ на предложение выпить кофе.
Но если душа требует праздника – праздник непременно будет. Пусть не в травматологии, а этажом ниже, в хирургии. Хирургам Ольге тоже было что сказать – они в последнее время взяли моду тихой сапой подзуживать родственников: «Попросите реанимацию
Нет, хирургов, конечно, понять можно – кому охота в субботнее или воскресное дежурство возиться с тяжелым больным? А ее кто поймет? Кто войдет в ее положение? У нее есть сроки, в выходные дни тоже делаются операции, а еще и «скорая» везет как заведенная... Куда класть больных?
Хирурги не обманули надежд – вступили в перепалку и были размазаны по стеночкам. Насладившись триумфом, Ольга поспешила к себе, прикидывая – не стоит ли сегодня, пущего воспитательного эффекта ради, устроить массовый перевод больных в хирургию? Часа этак в три, под самый конец рабочего дня. Пусть прочувствуют...
У самой двери своего отделения все же решила воздержаться – хватит с хирургов и словесной прочистки мозгов.
Возле кабинета уже переминалась с ноги на ногу Люба, недавно ставшая старшей сестрой и оттого слишком, не по уму, активная.
– Ну и что ты тут стоишь? – накинулась на нее Ольга. – Больше заняться нечем? Вот уж не поверю! Или ты из своей конуры не услышишь, как я пришла?
Последний вопрос был чисто риторическим. Только мертвые в отделении реанимации не слышали, что явилась Ольга Владиславовна. Но мертвые, кажется, вообще ничего не слышат.
– Я подписать... – запунцовела щеками и ушами Люба.
– Заходи!
Ольга толкнула дверь кабинета, которую запирала только перед уходом. Проще убирать свою сумку в сейф, чем по сто раз на дню отпирать и запирать дверь. Да и кодовый замок сейфа куда надежнее дверного.
Современный сейф, прекрасно умещающийся под столом, подарил благодарный пациент, буквально за ногу вытянутый Ольгой с того света. Да не просто подарил, а обеспечил доставку и установку.
– Кошельки пустыми дарить не принято, а сейфы и подавно, – многозначительно сказал он, передавая Ольге ключи.
В сейфе Ольга нашла две тысячи долларов. Эх, каждый день бы так... Или хотя бы каждую неделю.
Выговорив Любе за совершенно не подобающее старшей сестре панибратство с медсестрами («Ты им уже не девочка, а начальство»), Ольга услала ее готовить обход – проконтролировать наведение чистоты, смену грязных простыней и наволочек и «готовность» историй болезни (чтобы были написаны все дневники и вклеены все данные обследований). Некоторые врачи поначалу выступали против «культа историй болезни», но после первого же «геморроя с разбором» приходили повиниться и сказать спасибо. Ничто так не страхует врачебную задницу от болезненных процедур, как история болезни, написанная в виде шедевра. Да-да – именно шедевра, так, чтобы все читалось и ни к чему
В отличие от других отделений обходы заведующих в реанимации проводятся ежедневно. До обхода Ольга просматривала ежедневник, освежая в уме все запланированное на сегодняшний день и внося требуемые поправки.
Больного Гасанова около полуночи подняли из отделения – уронил давление до нуля. Надо разобраться с дедом...
Согласно неписаным правилам больничного жаргона в реанимацию не переводили, а поднимали. Соответственно – из реанимации не переводили, а спускали. Так и напрашивалось сравнение с Израилем.
От Караваева, Гармаш и Величко пора избавляться. Они компенсировались настолько, что даже придуркиординаторы способны довести их до выписки...
Дойдя до букв ПГВ, взятых в два красных кружка и снабженных жирным восклицательным знаком, Ольга похолодела. Ой, дура она дура, совсем забыла про день рождения главного врача. Даже его непривычное отсутствие на утренней конференции (в день рождения так приятно позволить себе расслабиться прямо с утра!) не послужило ей напоминанием... Ну ладно, за цветами можно будет отправить Любу – до станции метро, окруженной аж тремя торговыми центрами, рукой подать. А что делать с подарком? Его возле больницы и у метро не купишь – надо куда-то ехать. А когда ехать? Блин, блин, блин!.. Вот уж блин так блин... Не совать же главному конвертик с деньгами.
Помянув недобрым словом проклятый склероз (детства толком не было, молодости тоже – училась и на двух работах пахала, а старость вот она, здрасьте. Как же все это несправедливо!), Ольга сняла трубку внутреннего телефона, антикварного, с диском вместо кнопок, и позвонила заведующему урологией Марку Самуиловичу.
– Маркуша, – заворковала она, услышав традиционное «Гольдман» (во всей больнице не было сотрудника, которому бы Марк Самуилович не «сообщил по секрету», что «Гольдман» переводится как «золотой человек»), – только ты можешь меня спасти...
– Договорились, сегодня я ночую у тебя! – ответил Гольдман.
К его шуточкам на темы эрекции и секса Ольга давно привыкла. Как говорится – с чем работаешь, о том и шутишь.
– Маркуша, у меня не вибратор сломался, – поддержала игру Ольга, – у меня беда. Настоящая...
– Тебе сделал предложение Кочергин?
Доктор Кочергин благодаря стойкой и нерушимой любви к зеленому змию скатился из кафедрального ассистента в дежуранта приемного отделения. Кочергина в больнице не любили – он не держал слова, скандалил по каждому пустяку и, как подозревали, не гнушался обчищать карманы доставленных в приемное больных.
– Я забыла про подарок главному.
– О как! И хочешь разжиться чем-то у меня?
– Да.
– Ладно... «Отард золотой» тебя устроит?
– Спрашиваешь... а пакетик красивенький к нему у тебя, наверное, тоже есть?
– Будет тебе и пакетик, – пообещал добрый волшебник и дал отбой, не сказав, что он хочет взамен – деньги или какую-нибудь услугу.
Тут же, словно дожидаясь своей очереди, зазвонил городской телефон.
– Здравствуйте, могу я попросить Ольгу Владиславовну?