Черный Легион: Омнибус
Шрифт:
Мои рубрикаторы охраняли наиболее обитаемые районы корабля, а Анамнезис призвала несколько когорт Синтагмы присматривать за Ядром. Если не считать этого, мы доверили Фальку преодолеть Изменение, не причинив чрезмерного ущерба.
За время путешествия умерло несколько его людей. Некоторые подверглись ожидаемому физическому угасанию. Одного убили мои рубрикаторы, когда воин побежал по густонаселенной области, бездумно учиняя резню, а еще троих убила Нефертари, когда они приняли идиотское решение рассматривать ее в качестве добычи. В качестве доказательств
— Понимаю, почему Правительница держала их под успокоительными, — заметил Леор, когда мы обсуждали это. Он воспринимал Дваждырожденных как приятный повод отвлечься, ставя их силу и энергию выше недостатка самоконтроля. Многие из Девяти Легионов полагали, что подобный союз в какой-то степени священен, или же является признаком значимости в глазах Богов. Лишенные веры члены Легионов, каковых немало, не упускают из виду преимущества, которые дает единение с демоном. Пережить одержимость означает обрести неимоверную силу по окончании мучительной связи.
— Единственная разница между ними и нами состоит в том, что их демоны существуют в буквальном смысле слова, — сказал Леор. — Они не тоскуют по сгоревшим родным мирам и не впадают в забытье из-за машин боли, вцепляющихся в плоть мозга.
Он сделал паузу, постукивая грязными бронированными кончиками пальцев по своим металлическим зубам.
— Фальк остается Фальком, что бы там еще ни было в его теле.
Ему уже доводилось сражаться вместе с Дваждырожденными раньше. Коль скоро им требовалось время, чтобы приспособиться и ограничить изменения, терзающие их новые тела, он хотел дать им его.
— Людей ты всегда сможешь заменить, — добавил он, подразумевая ставший жертвой расправы экипаж.
Ашур-Кай воспринимал Дваждырожденных как бедствие. Его возражения основывались не на каких-то заблуждениях касательно поразившей Фалька порчи, а на том, что Белый Провидец был не из тех, кому нравятся ненадежные и неуравновешенные союзники. По той же самой причине он всегда питал отвращение к Леору.
— Токугра плохо о них отзывался, — сказал мне альбинос во время одной из наших редких бесед по поводу Дваждырожденных. Я подумал о фамильяре Ашур-Кая: вызывающей раздражение бормочущей твари, которая только и делала, что восседала в покоях моего брата и каркала бессмысленные стихи.
Мне не было дела до того, что Токугра сказал о Фальке. Мне никогда не было дела до слов Токугры по какому-либо вопросу.
Когда Дваждырожденные находились на свободе и руководствовались собственными инстинктами хищников, они хотя бы были предсказуемы. Довольно скоро Фальк перестал отвечать на вызовы по воксу. Потянувшись к нему чувствами, я встретил лишь колебания злобы и ярости. Какая бы внутренняя война ни терзала его, сейчас она шла всерьез.
— Оставь их в покое, — посоветовал Ашур-Кай. — По крайней мере, пока что.
Я внял совету.
— Ты почувствовал родство между демонами, обитающими у них под кожей? Казалось, будто они — зеркальные отражения друг друга.
Ашур-Кай признался,
— Не понимаю, какое это имеет значение, — заметил он. — Даже возможность этого едва ли манит.
— Я любознателен, — отозвался я.
— Черта, которую наш Легион считал добродетелью. И полюбуйся, что случилось, — его тонкие губы сложились в нечастую улыбку, и мы оставили вопрос как есть.
Во время путешествия Нефертари постоянно следовала за мной, словно тень. Ашур-Кай уже давно привык к ее присутствию рядом со мной, но у Леорвина и его Пожирателей Миров ее близость вызывала в лучшем случае замешательство, а в худшем — раздражение. Она никогда не упускала возможности втянуть Леора в злое соревнование по обмену оскорблениями, а тот в свою очередь никогда не противился желанию ответить.
— Разве нашей обязанностью не было очищать Галактику от несовершенства чужеродной жизни? — поинтересовался он однажды на мостике. Как обычно, он говорил это перед Нефертари, пытаясь вывести ее из себя.
— Нашей обязанностью также было служить Императору в реальности, где демоны являлись мифом, а боги — легендой. Времена меняются, Леор. Я обзавожусь союзниками там, где могу их отыскать.
— Зачем она вообще тебе нужна? Эльдар слабы. Потому-то мы и переломили им хребет в Великом крестовом походе, а?
Никто из нас не заметил ее движения. Нефертари была настолько быстрой, даже для наших усиленных чувств. Кнут окружил горло Леора, обвился с хлестким треском и резким рывком сбил того с ног. Только что он стоял передо мной. А в следующий миг уже был на четвереньках перед моим троном.
— Чужая… ведьма… — выдохнул он, пытаясь подняться обратно на ноги.
Я поглядел на нее.
— Нефертари, в этом не было нужды.
Она вышла вперед. Рельефная броня не гудела, как имперские силовые доспехи, а издавала урчание более мягких и экзотичных лже-мускулов технологии ксеносов. В ту ночь она ходила с непокрытой головой, и было видно фарфоровое лицо, расчерченное нездорово контрастными венами и обрамленное копной волос оттенка самой ночи. Она была прекрасной, как может быть прекрасна статуя, и отталкивающей, как являются отталкивающими все чужие.
Ее ответ прозвучал на эльдарском диалекте с сильным акцентом, заполненном отрывистыми нотками и прищелкиваниями языком.
— Этот мне не нравится. Я наблюдала за ним. Терпела его. А теперь хочу попробовать его боль на вкус.
Я высматривал признаки, что Леор понял ее наречие, однако не увидел в его глазах никаких проблесков понимания. Он уже подрагивал от боли, причиняемой церебральными имплантатами, которые захлестывали кровеносную систему адреналином. Смотреть в его разум было все равно, что пытаться заглянуть под океанскую гладь. Его мысли окутывались искусственно усиленной яростью.