Черный легион
Шрифт:
— Езжайте, Родль, не увлекайтесь, — мстительно подбодрил его штурмбаннфюрер. — Еще налюбуетесь.
Несколько минут в машине царило неловкое молчание. Время от времени Лилия прислонялась лбом то к ветровому, то к боковому стеклу, пытаясь сообразить, где это они находятся, однако довольно скоро потеряла всякие ориентиры и мысленно махнула рукой: чего уж тут, довезут.
— Так куда вы намеревались добираться, унтерштурмфюрер Фройннгтаг? — наконец прервал свое идиотское молчание штурмбаннфюрер.
— А куда вы меня везете?
Лилия повернулась к нему всем туловищем, и только теперь, вблизи, штурмбаннфюрер обратил внимание, что лицо у нее довольно смазливое. Не красивое, ибо красивым назвать его трудновато, но все же по-своему привлекательное. И даже слегка рассеченная нижняя губа — он вспомнил, что в деле этот едва заметный шрам проходит как непозволительная для разведчика особая примета, — не искажала впечатления, хотя, возможно, из-за нее-то Фройнштаг не оставили в разведке, а перевели в штат охраны женского лагеря.
А так, в общем… Голубоватые глаза, короткий, старательно отточенный носик, негусто усеянные веснушками щеки, светло-рыжие волосы… Нет, не подкрашенные, такого цвета они и значатся в ее досье…
— Жду ответа, — напомнила о себе Фройнштаг.
— Могу же я хоть немного полюбоваться вами, унтерштурмфюрер.
— Унтерштурмфюрерами не любуются, господин штурмбаннфюрер. Унтерштурмфюрерами, если только вы, извините, не извращенец, не любуются. Ими командуют, — резко отчитала его Лилия и отвернулась.
Зато оглянулся оберштурмфюрер Родль. Как всегда, не вовремя. «Как она тебя?!» — сочувственно измывался взгляд его хитровато прищуренных глаз.
«Концлагерь есть концлагерь, — оправдал ее и себя штурмбаннфюрер. — Его нравы бесследно не исчезают. Попробуй вернуть ее теперь в управление внешней разведки, это сонмище аристократов».
— …Любуются женщинами, — несколько запоздало просветила хозяина машины Фройнштаг. — Но это делается совершенно не так, как вам до сих пор представлялось.
Квазимодо в Кожаном Плаще — Лилия так и решила называть его про себя — хотел что-то ответить, однако слова расплавлялись прямо в глотке, и он лишь судорожно глотал их сгустки, тяжело и молча двигая при этом челюстями.
— А куда это мы, собственно, едем, Родль? — наконец взорвался он свинцовой лютью.
— Понятия не имею, штурмбаннфюрер. Уже несколько минут я веду машину, куда позволяют указатели. Поскольку никаких ваших указаний не слышу.
— Что, в самом деле? — почти рассвирепела Лилия Фройнштаг. — Постойте, так куда вы все же везете меня? — вновь оглянулась на штурмбаннфюрера. — Ждете, пока схвачусь за пистолет?
— В общем-то мы считали, что у вас есть где остановиться, — растерянно признал Квазимодо. — И решили, что на первый случай всего лишь отвезем вас по адресу. А уж завтра поговорим.
— Зачем же сажали меня в машину, если даже не в состоянии продумать такую примитивную операцию?
— По-моему, нас пристыдили, Родль. Сейчас мы это исправим, Фройнштаг. На нашу «королевскую резиденцию», оберштурмфюрер.
— А почему вы решили, что я поеду на вашу «резиденцию»?
— Успокойтесь, вести вас к себе на квартиру я не собираюсь. Это одна из запасных явок, на тот случай, когда кто-либо из наших людей вдруг оказывается без крыши над головой. Или кого-то понадобится день-другой попридержать без ведома гестапо.
«Хорьх» начал петлять по старинным улочкам и закоулкам, где уже не встречалось ни машин, ни пешеходов.
— Да, вы, унтерштурмфюрер, что-то там говорили о секс-бункере. Что имелось в виду?
— Ах, вы не знаете, что такое секс-бункер в женском концлагере? — удивленно, но уже довольно спокойно переспросила Лилия.
— Понятия не имею.
— Воскресные бордели для господ офицеров. Для которых отбираются самые красивые арестантки. На все вкусы.
— Как все, оказывается, просто, Родль. Вы ведь даже не догадывались, что в концлагерях существуют и такие развлечения.
— Боюсь, что мы еще о многом не догадываемся, — не отрывал взгляда от дороги оберштурмфюрер.
— Не старайтесь казаться более святыми, чем вы есть на самом деле, — саркастически пристыдила их Лилия.
— Офицеры, надеюсь, только из состава охраны?
— Офицеры из охраны развлекаются не столь организованно. И не по воскресеньям. У них свои привязанности и свои укромные уголки. Некие подобия той вашей квартирки, на которую везете меня.
— Вот видите, Родль, а нас с вами унтерштурмфюрер так ни разу на свою лагерную секс-профилактику и не пригласила.
— Что совершенно непростительно, — наигранно возмутился Родль.
49
Квартира была небольшой — две крохотные комнатушки и ванная. Зато обладала неоценимым достоинством. Два выхода из нее вели в разные дворы — поскольку находилась квартира в доме посреди квартала. А третий — в большое подземелье с камерами-одиночками и тоннелем, соединяющим его с подземным ходом, по которому нетрудно было попасть в соседний квартал.
Однако об этих достоинствах «королевской резиденции» знали пока что только Скорцени и Родль. Посвящать в ее тайны Фройнштаг они не собирались. Штурмбаннфюрер вообще предпочел остаться в машине, а квартиру ей открыл Родль. Но и он поспешил передать ключи прямо в прихожей, пообещав, что завтра ей позвонят.
— Но я все же имею право выходить из этой вашей королевской конюшни? — резко осадила его Фройнштаг.
— Куда угодно. При всей вашей непочтительности к апартаментам. С единственным условием: никому не называть свой адрес. И, что самое грустное, не имеете права приводить сюда гостей.
— Сутки как-нибудь потерплю, — прекрасно поняла Фройнштаг, каких гостей он имеет в виду.
— Еще вопросы?
— Под чьей опекой нахожусь? И кто должен позвонить?
— То есть хотите спросить, что это за странный тип со шрамами на лице, который даже не соизволил провести вас сюда?