Черный Легион
Шрифт:
– Ты вполне серьезен, – произнес военачальник, – так ведь?
Я подавил желание сопротивляться двум воинам, удерживавшим меня на коленях.
– Совершенно серьезен. Мой повелитель не желает уничтожать тебя.
Снова хохот. Я проигнорировал его. На сей раз так же поступил и Коросан.
– Не желает меня уничтожать? Нет, может и нет. Он хочет только, чтобы я склонился перед ним, наследником Гора.
В
– Я не раб. Каждый воин в истории бился под руководством предводителя. Каждый рожденный на свет солдат исполнял приказы офицера. Даже генералы повинуются королям. Я не стану слушать, как твой незрелый ум не может ухватить и неверно понимает преимущества единства и братства. Это твой последний шанс. Ты станешь союзником моего повелителя.
– Он бы заставил меня отбросить клятвы, которые я дал истинному Владыке Ока, – с презрительной улыбкой сказал Коросан. – А я не стану лить слезы сожаления, что разочаровал твоего слабака-повелителя с краденым Когтем. Мы вернем твоему драгоценному господину твой расчлененный труп. Это и будет мой ответ на его щедрое предложение.
Он подал знак одному из воинов у меня за спиной – тому, что приставлял к моей шее клинок.
– Эктарас. Давай.
Я ничего не сказал, пока клинок поднимался вверх. Толпа одобрительно взревела.
Я услышал, как клинок протестующе взвизгнул на пути вниз. Увидел под собой грязную, покрытую кровью палубу.
При ударе меча не было никаких поэтичных ударов грома, а у меня перед глазами не промелькнули, словно откровение, воспоминания о жизни.
Меч обрушился.
Я умер.
Умерев, я открыл глаза. Командная палуба «Мстительного духа» была точно такой же, какой я ее покинул. Мои братья и сестры по Эзекариону, а также наши собравшиеся рабы ожидали моего возвращения. Меня печалила утрата рубрикатора, чью бронированную оболочку я похитил и использовал для путешествия. Несчастный Заэлор теперь лежал обезглавленным посреди двора Коросана. Несомненно, они осквернят его останки, как только поймут, что пустой панцирь – не мой труп.
– Ну? – поинтересовался Телемахон. Я проигнорировал его и повернулся к Абаддону.
– Переговоры прошли плохо, – признался я.
Похоже было, что Абаддон не удивлен. Тогда я заподозрил, как продолжаю подозревать с тех пор, что он вообще не хотел, чтобы Коросан был с нами, однако требовалось сохранять видимость справедливости. Он послал меня, зная, что Коросан откажет мне.
Его ответ, как обычно, был конкретен:
– Убить их.
Так мы и сделали. Мы привели свой растущий флот в небо над миром Коросана и пролили огненный дождь на девятнадцать тысяч воинов, слуг, рабов и приспешников. Самого Коросана в конце боя захватили живым. Абаддон отдал его Сумрачному Клинку, которые распяли его, насадив на свой боевой штандарт. Чтобы поддерживать в нем жизнь, сервиторы внутривенно вводили ему отходы жизнедеятельности рабов нашего Легиона. Он продержался пять унизительных месяцев.
Такова цена упрямства.
В наблюдательном шпиле в ночь моего возвращения с безымянной планеты Тагуса Даравека уверенность во взгляде Эзекиля, наконец, вынудила меня отказаться от попыток спорить. Для себя он уже все решил: я направлялся на Маэлеум.
– Ты вернулся вовремя, – добавил он. – «Виридиановое небо» дозаправляется и перевооружается, готовясь к переходу к Маэлеуму. Как только уйдешь отсюда, отправляйся на борт.
«Виридиановое небо» было кораблем Амураэля, одним из самых быстрых в нашем флоте. Амураэль Энка раньше был Сыном Гора, вплоть до многих аспектов генетического сходства с павшим примархом, чем сильно напоминал Абаддона. Когда-то в XVI Легионе такое воспринималось как знак большой удачи. Сейчас уже в меньшей степени.
Кроме того, Амураэль был новичком в Эзекарионе. Я входил в число тех, кто наиболее твердо выступал за его прием.
– Амураэль куда более искусный посланник, чем я, особенно если ты хочешь, чтобы кто-то донес весть кому-нибудь из Сынов Гора, оставшихся на этой жалкой могильной планете.
– Ты вечно предполагаешь худшее, – упрекнул он меня. – Это не просто посольство. Дальние телеметрические зонды сообщили о том, что на Маэлеум проводит высадку корабль.
Я втянул воздух сквозь зубы. Телеметрия внутри Ока было до омерзения ненадежной. Некоторые из наших зондов – в изобилии развернутых по всй нашей ширящейся территории – работали при помощи ядер из хирургически имплантированных сознаний астропатов, прочие же использовали импульсы эхолокации в планетарной атмосфере. По правде говоря, от телеметрии бывало мало проку и в реальной пустоте, но в этом мире, где варп и реальность сливались воедино, она выдавала совершенно безумные результаты.
– Телеметрия, – осторожно высказался я, – много о чем сообщает.
Я уже не первый раз об этом говорил. Далеко не первый.
Абаддон медленно и саркастично улыбнулся, как будто сжимая челюсти капкана.
– В данном случае ее сообщение сходится с провидческими снами Ашур-Кая, а совпадения таких масштабов я отказываюсь игнорировать.
Я не разделял и того, как Абаддон ценил пророчества. Не тогда. И не теперь. Я не стал спрашивать, что видел в своих грезах мой бывший наставник. Это не имело значения. Что бы там ни было, оно, вне всякого сомнения, излагалось неясными метафорами с преувеличенной значительностью.