Черный Легион
Шрифт:
Пока собирался флот, мы сильно рисковали. Мы теряли территории, остававшиеся без надлежащей защиты, сдавая их другим Легионам без обреченного на провал сопротивления. Центры наших владений оставались под такой мощной охраной, какая только была нам по силам, однако ценой этого становилась утрата планет на границах. Для наших соперников и, в сущности, для многих союзников мы практически пропали из Ока, занимаясь сугубо тайным сбором сил.
Вокруг «Мстительного духа» собрался флот таких размеров, что даже искушенные ветераны нередко останавливались посмотреть на множество боевых кораблей, стоящих в мутной пустоте. Валикар, некогда страж Ореола Ниобии,
Мы готовились к войне, которую столетиями хотели вести, но я не мог пересилить собственные сомнения по поводу истинных причин, по которым нам предстояло в ней сражаться.
– Меч, – сказала Мориана с такой совершенной уверенностью. – У тебя есть выбор, Эзекиль Абаддон. Владеть мечом, который ты видишь во снах, или же пасть от него.
Никто из нас не знал – тогда еще нет – что же это за меч. Перед уходом в затворничество Абаддон нам ничего не сказал, только велел проводить финальные приготовления к выходу из Ока. Слова Морианы вызывали еще большую тревогу, поскольку ей было известно то, чего не знали мы.
Этот меч. Во имя Многих Изменчивых, как же много из содеянного нами уходит корнями к обладанию мечом Абаддона? Под лезвием этого клинка лились океаны имперской крови. Из-за него же текли реки нашей собственной. Мы вели крестовый поход, чтобы забрать его. Потратили целую вечность на расправу с теми, кто собирался взять его себе.
По-хтонийски этот клинок называется Узаргх или «Небытие». На награкали, примитивном гибридном наречии бывшего Легиона Леора, это Скараваур или «Разрыватель корон». В тизканском просперском – языке, на котором говорили в городе, где я родился – Мал-Атар-Сеи, «Осколок безумия». Для народа Нефертари он Соратайр, «Заноза в реальности», и это название произносят лишь в чернейшей брани. Все это – несовершенные переводы истинного имени оружия, поскольку клинок ковался не в мире смертных, и не руки смертных творили его.
В бессловесном языке, переносимом душами по ветрам варпа, в вечном вое демонических хоров разносятся отголоски названия Драх`ниен. Это не слово в понимании человеческого ума, поскольку оно представляет собой не элемент речи, а понятие. В нескончаемой песни завывающего и стенающего безумия заключено сплетенное судьбой обещание, что Император умрет, а в Его Империуме начисто будут вырезаны невежество и ложная вера.
Вот этот-то хор, это понятие, которое ревом воплощено в демоническую сущность, и есть Драх`ниен. Именно его наши языки безуспешно пытаются сконцентрировать в произносимые слова. Узаргх, Скараваур, Мал-Атар-Сеи… Все это аспекты одного и того же: Драх`ниена, Конца Империй – создания, суть которого в пронизанном варпом убеждении, что оно существует только ради того, чтобы убить короля человечества.
То, что вы именуете Хаосом или Губительными Силами; то, что мы зовем Пантеоном – эта сущность, эта энергия не подчиняется нам. Это не какая-то данность, в одностороннем порядке поддерживающая нас, или надежное орудие, служащее нашим потребностям. Оно использует нас. Возвышает нас во имя собственных капризов. Да, это честная сила, которая принуждает нас носить наши грехи на покрытой броней коже, однако также это воплощение
Его можно использовать, но только если ты готов быть использованным в ответ. Ему можно поклоняться и возносить мольбы, но только если готов помимо вознесения рискнуть оказаться проклятым. Это сила, что течет по жилам реальности. Она избирает нас и выделяет не только своих чемпионов, но и марионеток. Об этом нельзя перестать упоминать.
Она не на нашей стороне. Многие из нас проводят свою жизнь, борясь с ней и сопротивляясь ей куда чаще, чем обращаются с просьбами.
Одним из таких ее проявлений является клинок Абаддона. Я вишу здесь скованным и связанным в заботливых руках Инквизиции и, хотя мне и хочется вернуться к братьям и служить делу Магистра Войны, но в одном плен доставляет мне комфорт. Это благословенное облегчение – находиться так далеко от Драх`ниена.
Пусть меня и лишили моих сил, но я до сих пор слышу его шепот на пределе сознания. Однако я больше не слышу его смеха. Он больше не просачивается в самую мою суть, мутя рассудок и разнося заразу – этот демон, который доволен лишь тогда, когда разрывает реальность на части и оставляет за собой бесформенный Хаос.
Утверждают, что это оружие вообще является мечом исключительно потому, что Эзекиль хочет от него такой формы. Могу сказать, что это правда. Это не меч. Это даже едва ли демон. В Легионах говорят, что это был первый подарок Богов с целью заполучить Абаддона для своих дел. Если так, он никоим образом не был последним.
Впрочем, я не верю, что он был и первым. Нет, эта сомнительная честь принадлежит не ему. Драх`ниен стал второй из подлых взяток Богов. У меня нет никаких сомнений, что первая из них была куда более коварной, не менее кровожадной, и что она зовет себя Морианой.
Абаддон провел в добровольном затворничестве несколько недель, советуясь со своей новой пророчицей наедине. Когда он, наконец, вышел наружу, то созвал нас во Двор Луперкаля. На зов откликнулся весь Эзекарион, даже Ашур-Кай и Валикар, которые вообще неохотно оставляли свою работу в руках помощников.
Я ответил на вызов, ощущая целеустремленность, которой уже какое-то время не испытывал. Эзекиль обещал мне ответы после моего возвращения с Маэлеума, и я намеревался так или иначе их получить. В их число входили и объяснения касательно меча, который, как настаивала Мориана, было предначертано взять Абаддону. Больше никаких нашептываний о том, что может случиться, а может и нет. Настало время ответов. Дальнейших отказов я терпеть не собирался.
Эзекарион встретился во Дворе Луперкаля. Здесь, где потерпевший неудачу Магистр Войны Империума когда-то собирал своих лакеев и подручных, Абаддон собрал братьев и сестер. Мы стояли под знаменами имперских завоеваний, уже давно утратившими значение после нашей измены, и в этом громадном зале, где изначально замышлялась галактическая гражданская война, мы держали куда более тихий совет в окружении паутины. Гор внимал здесь ликующим крикам, когда половина Империума декламировала его имя. Мы же слушали визг крыс и булькающие звуки трапезы тварей, которых мутации увели далеко от предков-грызунов. Чем бы они ни были – и они, и крысы, от которых они произошли, держались в тени.