Черный маг за углом
Шрифт:
Сразу после этого всех людей загнали в столовую, возле дверей и окон выставили охрану, здание оцепили, а в сторону деревни отправились около половины террористов, возглавляемых тем, кого они называли Учителем. Молодой главарь остался здесь.
Силуэт одного из садившихся в джип террористов показался Даше смутно знакомым.
Но она тут же забыла об этом, сосредоточившись на одной мысли.
Надо предупредить Лану. Эсэмэской хотя бы.
Сделать это здесь, в столовой, было невозможно – кнопки громко пикали. Пришлось
Вот только закончить не удалось – дверь рывком распахнули, отчего хлипкий замок немедленно скончался в судорогах.
Даша едва успела нажать кнопку отправки незаконченного сообщения, прежде чем телефон у нее выхватили под торжествующий вопль искусствоведа:
– Я же говорил – нельзя ей верить!
– С-сука, – холодно обронил оставшийся главарь, читая отправленное сообщение. – Ну что же, ты допрыгалась, подруга. Если девчонка сбежит, смерть покажется тебе избавлением.
Глава 39
– Папка? – Лана услышала, как радость в голосе мальчика сменилась удивлением, а потом в голосе задрожали слезы. – Ты почему так смотришь? Как чужой! Папа, папочка, не смотри так! Мне страшно!
Собравшаяся было выйти к гостям девушка замерла у самой двери, почувствовав, как бешено заколотилось сердце. А когда в горнице зазвучал мужской голос, сердце попыталось упасть в обморок, выбрав для этого не самое подходящее место – пятку.
Потому что голос этот был Лане знаком. И еще недавно вызывал только положительные эмоции: благодарность, симпатию, покой. Недавно. Но не сейчас.
– Забавно, – Петр Никодимович явно усмехнулся. – Бывают же такие совпадения! Константин, а мы, оказывается, твой дом так упорно разыскивали, представляешь? И это, получается, твоя женушка пыталась нам помешать?
– Я не знаю этих людей, – монотонно загудел еще один голос. – У меня нет семьи. Моя семья – мои братья по культу. Мой отец – ты, Учитель.
– Господи, Костенька! – всхлипнула баба Люба. – Да что же они с тобой сотворили, ироды?! Сыночка мой!
В комнате что-то упало, раздался звон разбитой посуды, затем – горький, безутешный плач, сопровождаемый невнятным бормотанием:
– Маленький мой… родненький… вот же шрамик над бровью, помнишь, упал ты… сынок… кровиночка…
– Папа! – пронзительно вскрикнул Вовка.
А затем послышался раздраженный окрик Шустова:
– Да отцепите вы от него эту старуху! И пацана уберите! Куда? Да хотя бы в сарае заприте, чтобы своими воплями не мешали!
Шум борьбы, крики, плач…
Лана прижала ладошку к губам, удерживая крик. Посмотрела на нагретый в руке телефон. И, отбросив его на кровать мальчика, устало опустилась на стоявший возле письменного стола табурет.
Смысл дергаться? Звонить ей некому,
Лана не замечала, как автоматически вращает на руке подаренный Шустовым браслет. Она просто чувствовала, как по телу разливается странное оцепенение, а в душе – безразличие.
И когда дверь детской спаленки распахнулась, а на пороге появился улыбающийся Шустов, девушка не испугалась. И не обрадовалась. Она равнодушно кивнула профессору:
– Здравствуйте, Петр Никодимович. Вы меня искали?
– Искал, моя девочка, искал, – процедил тот, внимательно всматриваясь в глаза девушки.
Увиденное, похоже, ему понравилось, и напряженная улыбка на лице украсилась бантиками удовлетворения.
– Зачем?
– Я волновался за тебя, Сергей соскучился. Он с ума сходил все эти дни, когда ты пропала.
– Я не пропадала, я просто очень устала и решила отдохнуть. И кстати, правильно сделала, головные боли меня здесь практически отпустили.
– А вот чтобы они тебя оставили раз и навсегда, – заботливо прокурлыкал профессор, доставая из нагрудного кармана небольшой сверток из пергамента, – я сменю твой отработавший ресурс браслет на новый. Вернее, на новые – для достижения максимального эффекта необходимо носить такие браслеты на обеих руках.
– Ну, не знаю, – пожала плечами Лана, внезапно ощутив непонятно откуда взявшееся нежелание надевать целебные побрякушки Шустова. – По моим ощущениям именно браслет стал источником проблем. Кстати, а почему он не снимается? Я не один раз пыталась от него избавиться, но не смогла.
– Избавиться? – нахмурился Шустов. – Это плохо. Очень плохо.
– Для кого? – Лана чувствовала, как нарастает внутреннее сопротивление, как апатия и безразличие сменяются протестом, а откуда-то извне, сначала тоненьким ручейком, но постепенно все мощнее и мощнее, в нее пошел поток энергии.
Чужой, но не темной и грязной, которую девушка внезапно увидела вокруг профессора, а светлой и очищающей.
– Та-а-ак, – и без того маленькие глаза профессора сузились, превратившись в наполненные вязкой тьмой щелки. – Кажется, я чуть не опоздал.
– Ты опоздал, – процедила Лана, поднимаясь. – Я больше не хочу быть твоей марионеткой! Да-да, я все поняла! Ты с помощью этих дурацких браслетов превратил и меня, и моих близких в безмозглых зомби! Ты заставил меня поверить, что Ленка, моя Ленка, была любовницей Кирилла! Ты испачкал мою душу своей грязью! И теперь я уверена – это именно ты убил Кирилла! Ты и этот твой тошнотный прихвостень!
– Тошнотный? – холодно усмехнулся Шустов. – А мне показалось, что он тебе нравится. Во всяком случае, целовалась ты с ним добровольно, причем с большим энтузиазмом, как мне потом Сергей рассказывал…