Черный маг за углом
Шрифт:
Так что ничего вам не светит, волхвы! В течение ближайшего часа произойдет то, что поможет открыть все Врата, и помешать этому вы уже не успеете!
Шустов открыл глаза, несколько раз с усилием сжал и разжал кулаки, словно готовясь к драке, и, повернувшись к безучастно стоявшему рядом Сидоренко – главному из Старших, – приказал:
– Собираем большой Круг.
– Да, Учитель.
В глазах Шустова разгоралось пламя уверенности в победе. Он столько лет шел к этому, и ничто не могло уже помешать!
Но если бы Петр Никодимович удосужился пересчитать огоньки медальонов, он бы с удивлением
Глава 43
Адепт культа Великой Гипербореи Константин Лопаткин никак не мог сосредоточиться на ставшем уже привычным ритуале Малого Защитного Круга. Сегодня вообще все шло не так, неправильно. Что-то все сильнее царапало изнутри, болезненно и настойчиво.
Это мешало, отвлекало, раздражало, в конце концов! Ведь так спокойно, предсказуемо, размеренно шла его жизнь прежде!
Прежде – последний год, проведенный в окружении братьев по вере. Вере в Великую Гиперборею, в новый порядок, в собственное будущее одного из Наместников, помогающего Великим управлять жалким сбродом, именуемым людьми.
Да какие они люди – людишки! Люди – те несколько десятков человек, которых отобрал Учитель из серого стада, достойнейшие. И он, Константин Лопаткин, был беззаветно, безоговорочно предан Учителю, благодарен ему.
Насколько это было возможно в его новом душевном состоянии, гораздо более комфортном, кстати, чем у остальных людишек. Они все чего-то хотели, страдали, переживали, любили и ненавидели, предавали и изменяли.
Наверное, до встречи с Учителем и он таким был. Наверное.
Потому что ничего из своей прошлой жизни Константин не помнил. Он просто открыл однажды глаза и увидел перед собой сосредоточенное лицо Учителя. Лопаткин не удивился и не испугался, когда сообразил, что понятия не имеет, как он сюда попал и кем был раньше. Он знал свое имя, знал свою цель – служить Великой Гиперборее, знал своего гуру и наставника – Учителя, по приказу которого, не задумываясь, убил бы любого, на кого покажет Учитель. В том числе и себя.
А больше его ничего не интересовало. Нет, не совсем так. Оставалась вкусная еда, хорошая выпивка, умелые профессионалки постельного дела, а главное – деньги, за которые все это можно было купить. А в будущем – власть, заменяющая деньги.
Хотя… Было еще одно удовольствие – Константину очень нравилось участвовать в ритуале построения Защитного Круга.
Малый Круг – это когда их звено, состоявшее из пяти обычных адептов и их Старшего, становилось по кругу, вытянув в стороны руки. Затем следовало закрыть глаза и полностью сосредоточиться на висящем на груди медальоне – подарке Учителя. Старший медленно начинал читать слова заклинания, медальон постепенно нагревался, пока не начинал жечь почти нестерпимо. В момент самой сильной боли огонь вырывался из медальона и устремлялся через руки вверх. И Константин даже с закрытыми глазами видел, как потоки странного мерцающего пламени от каждого из образующих Круг пересекались над головами и образовывали непроницаемый купол, накрывающий то место, вокруг которого стояли адепты культа. А самих адептов, и Константина тоже, переполняло ни с чем не сравнимое ощущение
Испытав подобное один раз, хотелось возвращаться к этому снова и снова. Но Учитель почему-то задействовал этот ритуал в исключительных случаях. Вроде чтобы лишнего внимания не привлекать.
Чьего внимания?! Людишек, что ли? Но – Учителю виднее.
На один дом типа этого, вокруг которого сейчас расставлял их Старший, обычно было достаточно Малого Круга. Однако Константин слышал слова Учителя насчет Большого Круга, а значит, происходит что-то очень серьезное.
Требующее максимальной сосредоточенности.
А ее, сосредоточенности, как раз и не было.
Скорее всего, из-за этих троих, что кидались к нему сегодня. Мальчик, старуха и женщина. Лопаткин не знал их, не помнил, он был абсолютно убежден – никогда раньше он не бывал в этой деревне! Совершенно чужие места, он не отсюда, это точно!
Но почему снова и снова в ледяном зеркале его души отражаются переполненные слезами голубые глаза мальчика? И дрожащие губы старухи? И перекошенное ужасом лицо женщины?
А их голоса все звучат и звучат в голове, переплетаясь и снова распадаясь на отдельные крики: «Папка! Сыночек мой! Костенька!».
И все сильнее болит внутри, словно что-то прорывается из самой глубины…
Мешая полностью сконцентрироваться на медальоне.
– Лопаткин! – Константин вздрогнул и открыл глаза. Оказалось, что Старший уже не стоит возле входа в дом, откуда они начали построение Круга, а находится совсем рядом, в шаге от него, тряся за плечо. – В чем дело?! Почему ты не работаешь? Почему отвлекаешься? Я не чувствую твоей энергии! Это что, из-за сегодняшних инцидентов? Может, тебя заменить?
А что, правильное решение! Сегодня Константину не хотелось ни ощущения власти, ни эйфории от собственной мощи, ничего вообще. Он хотел только одного – чтобы его оставили в покое. Уйти куда-нибудь в лес, подальше, и переждать, пока остальные адепты управятся тут с делами.
Чтобы больше не встречаться с той незнакомкой, от прикосновения которой в груди, там, где сердце, так странно запекло…
Мужчина уже открыл было рот, чтобы согласиться с предложением Старшего, но звука на-гора выдать не получилось.
Время словно застыло, все вокруг замерли, в том числе и Старший.
И он, Константин Лопаткин, тоже превратился в ледяную статую, ошарашенно наблюдая, как в воздухе из ничего медленно проявляется полупрозрачный силуэт девушки. Очень красивой девушки, брюнетки с огромными зелеными глазами, внутри которых пылал огонь.
Светлый огонь, мужчина почувствовал это всем своим существом, привыкшим за последний год к темному пламени, он только сейчас это понял.
Боль, появившаяся сегодня в его душе, усилилась. То, что прорывалось на волю, удвоило напор.
Похоже, это было связано как раз с появлением зеленоглазой незнакомки. Она что-то беззвучно прошептала, ее полупрозрачная рука прикоснулась к медальону Константина.
И пришла боль… Дикая, нечеловеческая боль, от которой мужчина на долю секунды – он даже не успел упасть – потерял сознание. А когда пришел в себя, оказалось, что он все вспомнил.