Черный нууммит
Шрифт:
– Ффф.
– Но он мне, разумеется, не поверил. Сперва не поверил. На следующий день он снова навестил родителей девушки не столько чтобы задавать и без того никому ненужные вопросы, сколько присмотреться к дядюшке. Дядя Дима, тридцати семи лет от роду, безработный, без жилья, хотя какая-то лачуга у него все-таки имеется на окраине
– Секу. Ты брату что рассказала?
– О твоих видениях абсолютно все. И не смотри на меня так. Я хочу помочь бедной девушке, не понимаю, почему ты не хочешь. Дослушай, уже, наконец. Костя остался наедине с мамой Маши и каким-то образом смог достать из ее подсознание те воспоминания, в которых Маша жаловалась на дядю Диму. А потом она снова начала: да нет, он не мог, он бы ни за что и никогда не причинил бы вреда ее девочке, бла-бла-бла и все в таком же духе. Ладно, яйцеголовая слепая мать – это полбеды, но вот бедный родственничек – это уже возможная статья. Потом Костя поговорил и с ним, вне дома конечно же. Выловил его где-то в подворотне, когда тот пытался, кому-то что-то с рук сбыть, возможно, ворованное.
– Это хрустальная ваза, – Яра закрыла лицо руками. – Из дома сестры.
– Вот видишь! Ты уже подключила третий глаз. Но этих подробностей я не знаю. Из Кости слова приходится клещами вытаскивать, а про целые предложения я так даже молчу. Но точно знаю, что дядюшка спешно собрал свои небогатые пожитки и покинул чужой и горячо любимый дом. Дальше Костя проследил за парнем Маши, который не видел свою девушку со дня ее исчезновения, у него, разумеется, и алиби было, потому что в школу его девушка не пришла, а он у всех на виду целый день мелькал перед глазами. Парня зовут Андрей, и он сразу же после школы на электричке отправился в пригород – родовое гнездо его бабушка.
–
– Типа того – подтвердила Настя. – Там Машу и нашли. Костя с ней поговорил, и она благополучно вернулась в отчий дом. Ты хоть рада тому, что нежданно нагадано, стала причиной воссоединения семьи?
– Да. Я ощущаю радость, – совсем тихо ответила она. – Твой брат это дело ведет?
– Да. И заметь весьма успешно.
Первого июня у Насти был день варенья, но Яра об этом ничего не знала. Настя позвала ее на ужин. Тихий такой семейный ужин в кругу родных и близких, среди которых была мама, папа, брат и сестра. И Яра. О том, что у Насти был двадцатый день рождения, она узнала уже из контекста.
– И желаем мы нашей дорогой и горячо любимой Настеньке в этот прекрасный летний солнечный день рождения…
– Так, стоп! Я извиняюсь, за то, что порчу тост… чей день рождения? – удивленно спросила Яра.
– У Насти сегодня день рождения, – сказала мама Насти, тетя Тома.
У Яры округлились глаза.
– Разве ты не знала? – спросил Костя, накладывая себе в тарелку оливье. Тот самый красивый следователь с пронзительно серыми глазами на идеальном контуре лица. Мечта художника. – Ты разве не экстрасенс?
При этом родители Насти никак не отреагировали на последнюю реплику. Значит и они были в курсе.
– Я не сканирую лучших подруг, – проблеяла Яра. – Если они сами не попросят меня об этом.
При этом она пристально посмотрела на Настю, но та полностью проигнорировала взгляд, а вместо этого сказала.
– Ну, подумаешь, забыла упомянуть о днюхе. Что в этом такого?
– Действительно. Двадцать лет ведь бывает всего… дайте-ка подумать… раз в жизни. – Видимо любимым занятием Кости помимо работы было троллить сестренку.
Конец ознакомительного фрагмента.