Черный паук
Шрифт:
А баронесса? Разве мог он жалеть кого–нибудь с тех пор, когда так трагически погиб «Черный Паук»!!?
Убедившись, что дальнейшее преследование бесполезно, Шварц и Афанасьев спустились в домком.
Шварц отвел в сторону Афанасьева и вполголоса сказал ему:
— Я должен извиниться перед вами, товарищ Афанасьев, что не смог сообщить вам об этом раньше — дело прежде всего. Сегодня, как раз перед моим уходом из дому, в 11 час. вечера застрелился Николай Иванович Тришатный.
Афанасьев
— Что за причина?
— В записке, найденной на его письменном столе, он сообщает, что заразился сифилисом от какой–то баронессы Шталь.
Афанасьев удивленно свистнул:
— Хотите видеть эту баронессу?
Шварц удивленно взглянул да него.
— Глядите, вот она.
Афанасьев указал на сутуло сидящую в углу, под охраной револьверов женщину — сообщницу Пайонка.
ГЛАВА XII. О ЧЕМ ГОВОРИЛИ ШВАРЦ И АФАНАСЬЕВ.
Теперь читатель может узнать, о чем говорили Шварц и Афанасьев в клубе.
Разговор был такой:
— Я имею новость, которая вас очень обрадует, товарищ Афанасьев. Мы, наконец, нашли того, кого искали все эти дни — человека, который покушался на вашу жизнь.
— Я догадывался, кто это был… Кто–нибудь из друзей шпионки, которую я расстрелял? Я только недавно понял, что означали слова, слышанные мною в момент нападения в Петровском парке: «Черный Паук». Так звали эту шпионку. Но я не представляю себе…
— Сейчас я вам все объясню. Помните, в ту ночь, когда умер бедняга Юргенс, у него на шее лежал черный наук… Точно кто–то нарочно взял и положил его. — Но я тогда не понял и решил, что паук был прибит дождем.
Во время осмотра вашего кабинета на подоконнике я заметил еще трех огромных пауков. Это было уже странно… В кабинете комиссара ВВА, где ежедневно тщательно убирают, за ночь поселилось целое паучье семейство. Но это все–таки не возбудило бы во мне никаких подозрений, если бы я не заметил в лапках одного паука пушинки темной шерсти.
— Пушинка? — Я не понимаю, почему.
— А вот, погодите, сейчас вам будет все понятно. Пушинка темной шерсти. Такая маленькая, что вы с трудом могли бы ее рассмотреть. Такие пушинки часто бывают в карманах платья у неопрятных людей. Получилось такое впечатление, что кто–то, не очень аккуратно обращающийся со своим платьем, держал в своих карманах целую партию пауков и, по какой–то причине, оставлял их вроде визитной карточки. Я сопоставил это обстоятельство с тем, что вы мне рассказывали о нападении в Петровском парке и о словах, которые вы приняли за свой бред.
Не правда ли, странно? Это было похоже на какой–то тайный знак. Я человек опытный, и не
Я дал исследовать эти шерстинки у нас в лаборатории ГПУ. Платье, с которого были эти пушинки, было темно–синее, шевиотовое и не очень новое. Так мне сказали в химической лаборатории… Словом, это было платье не того человека, которого, помните, мы с вами подозревали, и не платье брата Натальи Аристарховны и не… Словом, это был кто–то другой. Я ломал себе голову.
Потом вспомнил, что журналист, бывший в ту ночь с нами, солгал, ука
зав не на то окно, из которого упал Юргенс. Это раз. Во–вторых, я понял, что преступник убил Юргенса по ошибке вместо вас, и что это покушение из той же серии, что и предыдущие — конечно, Юргенс не упал из окна по неосторожности, а был сброшен с целью убийства — это два. И, наконец, точно молния меня озарила… Пайонк… Пайонк… Это, кажется, польское слово? Вы знаете польский язык, товарищ Афанасьев?
— Да, немного. Пайонк — слово польское и означает: паук… Но при чем тут это слово?
— Вот именно, при том самом! Фамилия журналиста — Пайонк. Паук. Ясно? Тогда мне показалось, что я понял. Кстати, Пайонк под своим неизменным дождевиком носит синий шевиотовый поношенный костюм.
— Вот в чем дело, — задумчиво сказал Афанасьев…
— Мы навели справки в Минске. Никакого Пайонка, сотрудника Минской газеты, там никогда не бывало.
В Москве установить его местожительство не удалось. Я потерял его из виду, но его следы привели в один дом на Малом Власьевском, где живет некая Алферова, проститутка, по–видимому, его любовница.
— Малый Власьевский? Алферова? Вот тебе и на! Прекрасно! Очень хорошо!
— Что вы хотите сказать, товарищ Афанасьев? Я соображаю очень медленно, надо вам сказать, но зато основательно.
— Я хочу сказать, что сегодня ночью я пойду на свидание с одной прекрасной дамой, — с грозной иронией над самим собой проговорил Афанасьев.
— Ну, и…
— И хочу просить вас сопровождать меня на это свидание.
— To–есть как?
— …На это свидание, которое произойдет в полночь, на углу Малого Власьевского, у дома № 5.
И комиссар рассказал в подробностях свое романтическое приключение.
— Очевидно, этой ночью готовится новое покушение на вас с участием Пайонка, и мы можем его сцапать на месте преступления.
— Вот именно.
Они углубились в детальную разработку своего плана.
ГЛАВА XIII. ВОРОБЬИНАЯ НОЧЬ.
Опять ночь, воробьиная, душная ночь. Ночь, самая страшная из всех ночей, в которые совершаются преступления. Она тяжело висит над Замоскворечьем, раздавливая человеческие души своей несказанной тяжестью.