Черный передел
Шрифт:
Повторяя про себя какую-нибудь интересную фразу по латыни, Потемкин закрывал книгу и подходил к конторке, заваленной бумагами. Он извлекал из этой кипы первый попавшийся документ, просматривал его и, как правило, ставил на нем положительную резолюцию: «Разреш. Кн. Потемк.» С этого и начиналось его возвращение к обычной государственной деятельности, кипучей и разнообразной.
Маленький томик в красном кожаном переплете с латинскими буквами, теснеными золотом на обложке, лежал в ворохе простыней и одеял на постели. Но Аржанова все равно его заметила и обрадовалась. Она подумала, что ее задача теперь
– Разденься, – шепнул он.
Ничего особо пикантного в этом сейчас не было. На ночное свидание Анастасия отправилась не в бальном и даже не в парадном наряде, а в простом, почти домашнем. Он состоял из двух нижних полотняных юбок и одной верхней, кашемировой, из голубовато-серой блузки с большим отложным воротником, короткого бархатного корсажа поверх юбки, зашнурованного спереди, и толстой вязаной кофты. Великолепный ее возлюбленный развлекался тем, что находил разные места для предметов дамского туалета. Все три юбки он красиво развесил на спинке кровати, блузку и кофту горкой положил на стул, а корсаж устроил на комодике у стены, и тот, снабженный для твердости полосками китового уса, стоял там, подобно раскрытой морской раковине.
Светлейший наклонился, намереваясь поцеловать соски, пока не выступавшие выпукло и упруго, а только округло темневшие под прозрачной, тонкой тканью нательной рубашки. Длинные пряди его нерасчесанных каштановых волос свесились при этом ему на лоб и закрыли восхитительную картину. Анастасия, однако, хотела избежать ласки. Слегка отклонившись назад, она собрала пряди в ладонь и пропустила между пальцами, как бы расчесывая их и выпрямляя. Волосы струились точно шелк, щекотали ей кожу. Она всегда удивлялась, почему у Потемкина, такого здоровенного детины, волосы по-младенчески мягкие, легкие, тонкие.
Ее пальцы еще были запутаны в его шевелюре, но князь не стал ждать. Он поднял красавицу на руки, положил на постель и лег рядом. Его жаркие губы опустились к ее губам, белые зубы тянули ее нижнюю губку, пока Анастасия не раскрыла уста навстречу жадному, ищущему языку своего возлюбленного. Руками светлейший бережно поддерживал обе ее груди, словно две волшебные чаши с напитком, который ему разрешили испить до дна, чтобы опьянеть от любви и позабыть обо всем на свете.
Может быть, ей тоже следовало предаться сладкому забвенью, но что-то сегодня не получалось, хотя его ласки были по-прежнему изобретательны, настойчивы, длительны. Он знал, как довести ее до самой вершины страсти. Однако сейчас дорога с крутыми поворотами, хорошо им изученная, вдруг привела не к вершине, а к обрыву.
– Что с тобой? – спросил светлейший, приподнимаясь на локте и издали заглядывая ей в лицо. Анастасия лежала с широко открытыми глазами и тесно сжимала бедра.
– Я хочу задать вопрос, – она дотянулась рукой до его головы и накрутила на палец длинный каштановый потемкинский локон.
Губернатор Новороссийской и Азовской губернии удивился. По его разумению, время для вопросов еще не наступило. Он помедлил, но согласился:
– Задавай, душа моя.
– Царица была в тебя влюблена?
Многобразные амурные похождения, природный ум и житейская сметка давно научили Григория Александровича кое-каким правилам в обхождении со слабым полом. Одно из них заключалось в том, что при определенных ситуациях женщинам, влюбленным в него до безумия, нагими лежащим на постели и готовым ему отдаться, лгать уже не следует. Это может привести к большим неприятностям.
– Да, была, – ответил он.
Теперь светлейший приблизил свой единственный зрячий правый глаз к ее лицу, мгновенно ставшему отчужденным и холодным. Но за локон она его все-таки держала и в размышлении покусывала нижнюю губу.
– А ты? – спросила Анастасия. – Ты ее любил?
– Любил, и очень сильно.
– Это случилось давно?
– Более трех лет назад.
– Любовь ушла?
– Думаю, она превратилась в нечто иное. В безграничное уважение, например. Полное взаимное знание характера, привычек, возможностей. Нам всегда есть что сказать друг другу. Наши с императрицей точки зрения на разные факты и события обычно совпадают…
– Тогда это похоже на счастливое супружество, – произнесла она.
Потемкин мысленно сам себе сделал замечание. Уж который раз он недооценивает вдову подполковника Ширвансного пехотного полка. Еще немного, и этак она догадается о важной государственной тайне – втором церковном браке самодержицы всероссийской.
– Нет, вы ошибаетесь, любезная Анастасия Петровна, – спокойно и твердо сказал князь. – Просто и Ее императорское Величество Екатерина Вторая, и я, раб ее покорный, мы оба служим Российской империи. Всей душой, всем сердцем, всеми нашими помыслами и чувствами…
– Хорошо. Это мне понятно, – молодая женщина дернула за каштановый локон, накрученный на палец. Светлейший с готовностью склонился к Анастасии. Она коснулась губами его губ тотчас отодвинулась:
– Но ты же, наверное, считался ее фаворитом. И ты спал с ней!
– Спал! – с видом глубочайшего раскаяния признался губернатор Новороссийской и Азовской губерний своей прекрасной любовнице, ласково посмотрел на нее и со вздохом добавил:
– Такова была царская воля…
Глава шестая
Белый маг
Величественный, державный Санкт-Петербург, которым восхищалась Аржанова, на самом деле оставался для нее городом чужим, далеким. Родственников здесь она не имела. Близких друзей и подруг не могла завести по определению секретной канцелярии. Потому никто и никогда не провожал ее во время отъездов. Разве только владелец особняка архитектора Земцова приходил проверить, не причинили ли квартиранты какого-либо ущерба его недвижимому имуществу, не прихватили ли с собой – конечно, совершенно случайно – чего-нибудь из кухонной утвари или из обстановки в гостиной.
Но на сей раз провожающий все-таки объявился.
Ранним утром 15 марта 1782 года на заднем крыльце дома архитектора, выходившим во двор, курили трубки и оживленно разговаривали на смеси трех языков: французского, немецкого и русского – два молодых человека. Первый, одетый в походный офицерский сюртук на меху, был адъютантом Потемкина секунд-ротмистр князь Мещерский. Второй, закутанный в длинный, тяжелый плащ с пелериной, являлся бывшим старшим шифровальщиком из Вены Отто Дорфштаттером.