Черный передел
Шрифт:
Совсем недавно он получил российское подданство, чин надворного советника, что по Табели о рангах равнялось VIII классу, должность заведующего «черным кабинетом», новое имя и фамилию – Юрген Шульц, – другую биографию. В его формулярном списке значилось: «родом из мещан города Кенигсберга, протестантского закона, выпускник Кенигсбергского университета». Так секретная канцелярия спрятала доктора математических наук, убедившись в его лояльности и твердом намерении честно служить великой царице.
Однако сегодня молодой математик отпросился со службы. Он считал необходимым для себя проводить
Разрешение на участие в проводах дал ему Турчанинов. Это произошло после того как Анастасия доложила начальнику о внезапном столкновении с «ПЕРЕБЕЖЧИКОМ» на Невском проспекте, инциденте с ранением головы, главного его достояния, и нечаянной встрече с Мещерским у нее дома. Статский советник признал ее действия правильными. Необыкновенную настойчивость Отто-Юргена в достижении цели он решил направить в нужное русло, применить к полезному делу и пригласил его на беседу.
Дорфштаттер сразу попросился в экспедицию вместе с Аржановой. Статс-секретарь, апеллируя к его аналитическим способностям, доказал, что в настоящее время наиболее важным является его присутствие в Петербурге, пока «черный кабинет» не заработает стабильно, без малейших сбоев. Но к подготовке экспедиции австриец допуск получил. Турчанинов приказал ему придумать не слишком сложный, но достаточно надежный код для переписки Анастасии, поскольку на проведение операции «ЧЕРНЫЙ ПЕРЕДЕЛ» отводилось более трех месяцев.
Доктор математических наук легко исполнил поручение. Он прибегнул к способу старому, как мир, – шифровальной машинке. По виду она напоминала забавную игрушку и умещалась в небольшом холстяном мешочке. Она состояла из двух дисков. Первый из них, внутренний и неподвижный, имел расположенные на краю и по часовой стрелке буквы латинского алфавита. На втором диске, внешнем и подвижном, помещались уже не буквы, а шифрознаки. Для кодирования донесения требовалось внешний диск поворачивать по часовой стрелке на один шаг. Таким образом слова превращались в группы причудливых значков. Разгадать их можно было, лишь имея подобную же машинку.
Турчанинову идея понравилась. Шифровальная машинка заметно упрощала процесс, и это обстоятельство очень подходило «ФЛОРЕ».
Ведь прежде с шифрами она не сталкивалась. Управитель секретной канцелярии счел, что работать на машинке она научится быстрее, чем уяснит себе суть применения цифровых кодов, которые по большей части и использовались в секреткой переписке российской спецслужбы.
Вчера вечером Отто-Юрген и Анастасия Аржанова провели вместе довольно много времени. Молодой математик сначала прочел ей краткую лекцию об истории криптоанализа и основах шифровального дела. Потом он приступил к демонстрации устройства. По очереди они поворачивали внешний подвижной диск, шифруя незамысловатые фразы, вроде: «Сейчас семь часов», «Вчера стояла солнечная погода», «На ужин будет гусь с яблоками».
Анастасия оказалась понятливой, толковой ученицей. Это давало доктору математических наук повод без конца восхищаться ею, шутить, говорить комплименты, целовать ручку и вообще держаться весьма непринужденно. Урок криптоанализа все больше напоминал бывшему старшему шифровальщику лучшие времена их знакомства в Вене.
Напоследок, в качестве контрольного упражнения, Отто-Юрген предложил Анастасии прочитать одно закодированное сообщение с помощью чудесной машинки. Она взяла у него листок с шифрограммой придвинула к себе свечу и нажала на диск пальцами, отыскивая на нем первый шифрознак из текста, составленного «ПЕРЕБЕЖЧИКОМ». Через десять минут она выполнила задание и протянула Дорфштаттеру-Шульцу расшифровку. «Сердечные раны никогда не заживают» – было написано по-немецки ниже двух строчек шифрознаков, какие изобразил на бумаге он.
– Браво, Амалия! – торжественно произнес Отто-Юрген.
– Здесь действительно все правильно? – не сразу поверила она.
– Да. Без единой ошибки.
– Это вы написали о себе?
– Конечно, – он печально кивнул.
– Не стоит огорчаться, – Анастасия улыбнулась ему. – Я хочу поблагодарить вас за интересный урок…
Она положила руки на плечи надворному советнику и поцеловала его в щеку. Тут Отто-Юрген расхрабрился по-настоящему. Он обнял свою ученицу за талию и, не встречая никакого сопротивления с ее стороны, прижал к груди. Он пылко поцеловал ее не один раз, а десять, бормоча при том нежные, ласковые слова. Анастасия не отвечала ему, но и не отталкивала от себя. Потом он все же остановился и снял вдруг запотевшие очки:
– О мой бог! Что вы делаете со мной…
– Отто, Отто… – она слегка коснулась рукой его волос, уложенных надо лбом широким ровным валиком. – Упрямый вы мальчишка! Разве ваша жизнь закончилась? Нет, она только начинается здесь, в России…
Так что настроение у математика из Вены, курившего турецкий табак на крыльце вместе с секунд-ротмистром Мещерским, было довольно бодрое. Пусть милая его сердцу Амалия уезжала. Зато он знал, куда, на сколько времени, с какой целью. Он получил возможность приватно переписываться с ней при помощи шифровальной машинки. К тому же Отто не сомневался, что экспедиция хорошо подготовлена.
Тому порукой, думал он, – железный порядок в спецслужбе у русских. Хитрым, хотя и не оригинальным способом, извлекли они его из Вены. Но здесь, в Санкт-Петербурге, ни в чем не обманули. Он получил чин, выше, чем имел у императора Иосифа II, на два ранга, должность начальника подразделения с правом самостоятельных решений, значительную денежную компенсацию. А добрые отношения с госпожой Аржановой, которые теперь складывались на совершенно иной основе, вообще не подпадали ни под какие меркантильные расчеты.
Живая, веселая картина последнего этапа сборов в дальнее путешествие, что разворачивалась сейчас перед глазами Дорфштаттера-Шульца на внутреннем дворе особняка, вполне отвечала внутреннему его душевному состоянию. Надворный советник следил за ней с чувством человека не чужого, а уже причастного к жизни очаровательной курской помещицы и ее слуг. Он с удовольствием вмешивался в их действия, стараясь говорить с ними на русском языке Они же косились на Отто в недоумении, но не протестовали и слушались его.