Черный передел
Шрифт:
В сонной, пыльной Ак-Мечети, лежащей посреди степи в ста пятидесяти верстах к югу от Чонгара, они легко нашли магазин Микиса Попандопулоса. Как и другие заведения греческого коммерсанта, он располагался в центре города и вид имел фешенебельный: зеркальные витрины с надписями, наведенными сусальным золотом, полированные двери из дуба, с литыми бронзовыми украшениями. Сам грек за те полтора года, что они не виделись, совсем не изменился. Маленький толстый человек, живой, как ртуть, не вышел, а прямо-таки выкатился им навстречу, сияя улыбкой. Он отвесил общий поклон и затем с чувством поцеловал руку курской дворянке:
– Фесьма
Выговор Микиса Попандопулоса был просто невероятным, вместо буквы «в» он произносил «ф», вместо «д» – «т», вместо «з» – «с», вместо «р» – «л». Потому речь его иногда напоминала курлыканье птицы. Однако это не мешало Микису говорить много и быстро. Владел он не только русским языком, но и армянским, и тюркско-татарским, и естественно, – греческим. При таких познаниях, при своем веселом нраве, общительности и умении найти контакт с любым собеседником, он стал сущей находкой для секретной канцелярии губернатора Новороссийской и Азовской губерний светлейшего князя Потемкина. Канцелярия приступила к созданию сети собственной агентуры в Крымском ханстве в начале 1777 года, при воцарении там молодого хана Шахин-Гирея. Микис дал согласие быть негласным помощником русских.
Выдающуюся роль сыграл он в важной внешне-политической операции, задуманной Потемкиным, – в переселении крымских христиан – греков, армян и грузин, всего чуть более 30 тысяч человек, – на берега Азовского моря, в Россию. Операция прошла успешно. После нее Попандопулос сделался резидентом русской разведки на полуострове, удачно сочетал коммерческую деятельность со шпионской.
Усадьба, которую он снял для Аржановой, находилась на южной окраине Ак-Мечети, недалеко от тракта, ведущего в Бахчисарай. Предполагалось, что путешественники проведут здесь дней пять, отдыхая после долгой дороги. Но Попандопулос огорошил их сразу, не дав пригубить даже чашки с черным, густым кофе:
– Нэтафно тут плоисошли события очень сельесные…
– Шахин-Гирей убит? – спросила Анастасия, поставив чашку обратно на стол.
– Нет. К счастью, он жиф. Пока…
– Что значит «пока»?
– Ф настоящее флемя. А тальше – неисфестно. Его сталший блат Бахатыл-Гилей с отлятом ф пятьсот наемникоф фысатился около Келчи и тепель итет к голоту Кефа [23] .
– Зачем?
– Они хотят сместить Шахин-Гилея с тлона. Хотят фыблать себе нофого хана, Бахатыл-Гилея.
23
Кефа, Кафа – современная Феодосия.
– Но это открытый мятеж! – воскликнул Мещерский.
– Та, – печально согласился с ним греческий коммерсант, – Софелшенно отклытый. Бесо всякого плитфолстфа…
Наступило тягостное, долгое молчание.
Попандопулос вспоминал первый мятеж против Шахин-Гирея. Тогда толпа фанатиков ворвалась в его магазин на центральной улице Бахчисарая. Перед этим они камнями разбили витрину и топорами выломали двери. Он не стал никого останавливать. Мятежники в мгновение ока растащили весь его склад. Но купца и его работников-греков не тронули, хотя кулаками грозили и в лицо кричали: «Кет, кяфир!» – «Вон отсюда, неверный!»
Убивали они совсем других людей, а именно: своих соплеменников, крымских татар, работавших в администрации Шахин-Гарея, принадлежавших к так называемой «русской партии». Недалеко от магазина Попандопулоса находилась усадьба Касай-мурзы из рода Мансур. Он служил булюк-пашой, то есть сотником, в отряде бешлеев, телохранителей хана. Расправу с ним греческий коммерсант наблюдал воочию. Сотника и трех его сыновей закололи кинжалами, женщин изнасиловали и потом убили, дом разграбили, разгромили и подожгли.
При свете пожара Микису показалось, что действиями толпы умело руководит, правда, через помощников, один человек – рослый, горбоносый, с черными усами, свисающими ниже подбородка. Спустя год, грек снова увидел его на улице столицы и пошел следом за ним. Затем, подключив свою агентуру, Попандопулос установил его личность: Джихангир-ага, турок из Стамбула, всегда представлявшийся капитаном купеческого корабля…
Анастасия молчала потому, что ей было грустно. Мысленно она прощалась с инструкцией № 1, превосходным документом, созданным в недрах секретной канцелярии Ее Величества. Очень подробная, всесторонне продуманная, эта инструкция предусматривала маршруты ее передвижения по полуострову, время и место остановок, встречи, явки, контакты, шифрограммы, приезд курьеров. Для претворения в жизнь инструкции № 1 теперь не хватало самой малости: мирно существующего под майским солнцем Крымского ханства.
Руководствоваться «ФЛОРЕ» отныне предстояло инструкцией № 2. Она отличалась краткостью и содержала в себе лишь четыре пункта:
а) обеспечить безопасность Шахин-Гирея;
б) предотвратить физическое уничтожение крупнейших вдохновителей «русской партии»: мурахаса, члена ханского Дивана Али-Мехмет-мурзы из рода Яшлав и каймакама округа Гёзлёве Абдуллы-бея из рода Ширин, а также других, менее известных их сторонников;
в) нейтрализовать, или по крайней мере максимально затруднить, деятельность резидента турецкой разведки двоюродного брата хана Казы-Гирея;
г) исполняя все это, стараться по возможности сохранить здоровье и жизнь, как свои собственные, так и остальных членов экспедиции.
Князь Мещерский сейчас сосредоточенно размышлял над этим последним параграфом. Инструкцию № 2 он знал наизусть не хуже Аржановой. Но секунд-ротмистр не считал, что положение изменилось очень сильно. Ведь во время первого приезда сюда осенью 1780 года чего только им не устраивали – причем совершенно безнаказанно – их противники из МУХБАРАТА, или турецкой разведки. Они стреляли из лука в окно экипажа Аржановой прямо на центральной улице Бахчисарая, подсыпали яд в пищу, организовали засаду в караван-сарае у деревни Джамчи.
Восстание лишь обнажит этот глубокий конфликт, и оно – к лучшему. Противоборствующие стороны выступят открыто, с оружием в руках. Русским теперь не придется изображать здесь беспечных туристов, оглядываться на местные законы и обычаи, на суверенитет ханства, наконец, и на другие, тому подобные обстоятельства, уже значения не имеющие. Это от бессилия и на свою голову турки и их приспешники решили развязать на полуострове боевые действия. А война, как всегда, все спишет, и держись, Казы-Гирей!