Шрифт:
Серенький денек клонился к вечеру. Целый день собирался дождь. И когда он, наконец, пошел, люди даже почувствовали облегчение. Не зря ждали. Не зря зонтики таскали с собой. Зонтики – самые разные, складные, толстенькие, увесистые, цветные и однотонные трости с загнутыми ручками, длинные, острые, похожие на копья – настоящее холодное оружие – спешно извлекались и раскрывались, словно перевернутые колокольчики на огромной клумбе.
По Невскому, если сверху поглядеть, заспешили странные существа – жучки не жучки… может мокрые осенние цветы на коротких и длинных ножках? «Жучков» нес
– Люсь, это золотое дно, я тебе говорю! Ты че? Они теперь с голой задницей лучше, а свадьбу! Ох, свадьбу им подавай, чтоб чертям было тошно! Эти-то новые!
– Валюта, свадьбы всегда были хуже чем… Как там? Один потоп и два пожара? Нет, это про ремонт, кажется. Так ты говоришь…?
– Не поверишь, чего только не наворотют! Птицы, лошади, пушки палят! А пирог-то, пирог! Машина у них....
– Как – машина? А лошади? Да ну, Валь, скажи спасибо, что не верблюды. Чем бы дитя ни тешилось!
– Один раз был! Я те грю, был дромадер! Псих такой из Эмиратов прилетел и девочку тут себе нашел.
– А почему псих?
– Нет, это я так. Он ничего, симпатичный. Только по-нашему не сечет почти. И девочка у него, знаешь, не та, что завтра будет… А ты у них кто?
– Я помощник и курьер. Ты погоди, я тебе сейчас про завтрашнюю… Она беленькая такая, тоненькая, глазки круглые…
Две женщины выскочили из дверей дома со свежевыкрашенным фасадом и неоновой вывеской «Торжественные события» и тоже устремились в метро. Одна из них, на ходу открывая зонтик, что-то взволнованно говорила подруге, отвлекалась и потому зонт не слушался. Но вот, наконец, получилось, и огромный прозрачный сферический купол с серебристой полосой укрыл их обеих так, что больше ничего не стало слышно.
Утро. Ничто не предвещало.
Ранее утро, необычно холодное для конца августа, выдалось ясным. И когда северное солнце зажгло Невскую воду и шпили города, которому недавно вернулось, в который уже раз, имя Святого Петра, старожилы определили: отличный будет день!
В Павловске его необыкновенные, специально подобранные для осени, деревья в парках рдели, алели и отливали червонным золотом. Но и на Гороховой было на что посмотреть. И впрямь золотая осень. Самое подходящее время для свадеб.
Красная Шкода остановилась у подъезда. Из нее быстро выкатилась резвая шатенка, извлекла из багажника два объемистых, но видно, не особо тяжелых чемодана и поспешила к подъезду. Ее ждали. Дверь немедленно отворилась. Девушка эта была известным в городе парикмахером, любила называть себя еще и «визажисткой», зарабатывала очень хорошие деньги, особенно если, как в этот раз, работала на дому, и теперь готовилась выполнить ответственную задачу.
Невеста волновалась. Она встала в шесть часов. Еще раз примерила туфли. Полюбовалась букетом и фатой. Заставила себя выпить чаю и съесть бутерброд. Спроси ее, с чем? Она не помнила. Но надо было. Обязательно! Еще чего доброго хлопнешься в обморок. Немножко, но поесть. Ну вот, уже подруги звонят!
Девчонки должны прийти помочь. Надо одеться, да так, чтобы не повредить прическу и макияж. Потом
Невеста, двадцатипятилетняя Лариса, снимала двухкомнатную квартиру на Гороховой улице. Комнаты, обставленные стильной хорошей мебелью, сияли чистотой. Стекла и зеркала сверкали. В большущей, после современной перепланировки, ванной сейчас стояло удобное «функциональное» кресло, на подзеркальнике расположились расчески, щетки и щеточки, флаконы, флакончики, помада, и, наконец, самые любимые духи. Духи хоть и назывались «Митсоуко», но были конечно и всенепременно прямиком из Парижа!
Ну вот и все. Приехала! Задребезжал, затренькал дверной звонок. И работа закипела! Густые светлые волосы до плеч уложили в каре, укрепили тоненький обруч диадемы, прикололи полупрозрачную фату, усаженную, словно светлячками, крошечными блестящими камушками. Миловидное бледненькое личико под мягкими беличьими кисточками сделалось похожим на персик. Светлые реснички заметно потемнели и сгустились. Брови выгнулись дугой.
Платье Лариса выбирала одна. Жених его не видел. Длинное, в талию, с вышивкой «ришелье» по корсажу, мягкие складки шелестят, небольшое корректное декольте открывает стройную шею как раз так, чтобы было соблазнительно и женственно, но не больше. И чтоб украшения – гарнитур «колье и серьги «Лаура» показать. Подруга Женька ахнула: блеск! и осторожно спросила. Лар, брильянты?
Ну, другая бы начала темнить. Или подтвердила – конечно! А что еще? Лариса спокойно объяснила:
– Это «Сваровски» в серебре. Вместе с диадемой купили. Видишь, один камень в середине синий, а остальные прозрачные. И в диадеме так. Можно бы «Лауру» с горным хрусталем, но и так дорого, даже очень…
Женька присвистнула. Ей нравилось красивое слово «Сваровски», и платье, и вообще, а Лариса про себя усмехнулась. Нет, для брильянтов время еще не пришло. Да и не в них дело. Парикмахер закончила, расцеловала невесту, пожелала ей счастья и ускакала. А девушки принялись за платье. Длиннющая молния раскрывала его как орех, а потому:
Шаг внутрь, легкий треск молнии… Цвет у платья был не белый, а серебристый. И с диадемой в волосах, с этими синими звездочкам в ушах, и на груди, Ларка вдруг показалась подруге какой-то северной принцессой.
Снова тренькнул звонок. Зазвенел детский голосок в прихожей, и вошла маленькая девочка, дочка, совсем, до странности непохожая на мать. Разве, глаза… Но в остальном круглощекая крепышка, румяная как пирожок, с блестящими темными волосами вовсе не напоминала северного эльфа. Девчушку Киру привели Ларины друзья Кулаковы. Они уложили ее спать у себя, накормили и доставили к маме поутру.
С Киры сняли пальтишко, размотали шарф, и оказалось, что на ней платье как у мамы! Нет, не пугайтесь – без декольте. Но тот же цвет, тот же, в общем и целом, фасон! Когда девочку причесали, то даже крошечная диадема, и та для нее была!
Народ принялся восхищаться. Щелкать камерами. Киру подвели к маме, затормошили, она было, начала капризничать от смущения, но тут в повернулся ключ в замке, замок лязгнул и вместе с друзьями явился и сам жених.
Девчонки заголосили:
– Ларка, скройся! Мы его немного помучаем и договоримся. Это – первый сюрприз! Мы тебе скажем, когда!