Чёрный принц

Нога скользнула по камню, и только крепкие пальцы, яростно, как соколиные когти пронзающие жертву, вцепившиеся в неглубокую щель древней кладки удержали его от падения. Ночной ветер осколками льда колол шею и щёки. Он пробирался под парчовую куртку через неплотно прилегающие к телу рукава хлопковой рубахи и вытягивал всё тепло что успело накопить смуглое тело после предыдущего порыва, оставляя за собой след из мурашек и вздыбленный лес волос на теле Парса.

– Морга меня подери. Надо было повязать шарф на шею и обмотать запястья льняной верёвкой. – Еле слышно причитал себе под нос и поминал богиню смерти всуе молодой мужчина, но уже вор со стажем. С усилием он старался держаться как можно крепче за скользкий камень, подтягивая своё поджарое тело на очередную высоту.

Он подтянулся ещё на полкорпуса вверх, а ногой снова нащупал опору. И когда ему удалось отвести угрозу падения, он медленно, понимая всю опасность резких движений в своём положении, аккуратно, так что его щека касалась камня, а всё остальное тело плотно прилегало к стене, будто пытаясь слиться с ней в единое целое, повернул голову назад.

Парс заглянул вниз тем глазом, что не был вжат в стену, и в ночной темноте ему удалось различить весело трепыхающиеся на ветру тополиные макушки. К его удивлению до макушек расстояние было столько же, сколько от них до земли. Точнее до старой потрескавшейся, но от того не менее твёрдой чем в молодости, каменной кладки из речных булыжников, которыми так любили выкладывать площади, дороги и мостовые улицы в его родном городе. И это значило что две трети пути уже пройдено, но от того последняя часть не становилась легче.

– Шансов нет! – С тоской и грустью в голосе констатировал озябший до зубного стука юноша. – Тебе конец Парс. Теперь либо ты залезешь на эту проклятую башню, либо с булыжников, даже нечего будет соскребать. Куски твоего тела после удара разлетятся так далеко друг от друга, что утром никто и не заметит, что тут кто-то падал.

Парса дёрнул озноб, всё его тело на миг дрогнуло без всякой на то его воли, и он крепче вцепился в каменную кладку и ещё сильнее прижался щекой к башне. Он почувствовал лёгкое покалывание на гладком подбородке, и ему захотелось плюнуть от сожаления.

– А как ты будешь спускаться? – Тонким и писклявым голоском имитировал вчерашнюю критику Фарса, единственного своего друга во всём городе, озябший скалолаз.

– Достань мне верёвку в полсотни саженей длинной. – Своим голосом отвечал себе Парс. – И такую прочную чтобы выдержала мой вес, но не крепче, иначе она будет слишком толстой и тяжелой и я не смогу затащить её наверх.

Колючий, шерстяной канат в мизинец толщиной, плотно скрученный многослойным кольцом висел на плече Парса, пересекая его тело наискосок, и точно такой же канат примостился на другом его плече, наискосок пересекая первый.

– Извини Парс, но одного мотка не было. На рынке продают только по четверти и по сотне саженей. – Пискляво и язвительно имитировал сегодняшний диалог продрогший вор.

– «Так взял бы на сотню, а я отрезал бы от него лишнее». – Стукнув себя по лбу, зарычал тогда Парс.

Зарычал он и сейчас, вспоминая промашку сводного брата. Сетуя на себя за то, что целиком доверился этому прохвосту с речного порта?

Фарс был единственным человеком в городе, которому он искренне доверял, более того, они всё делали вместе. Они знали друг друга с детства. Ещё с тех пор, когда осиротевший, сопливый мальчуган Парс, гонимый голодом и холодом, но в первую очередь своим двоюродным дедушкой, треклятым толстым погонщиком лодочных караванов, слонялся в порту помогая брюхатому скряге грузить и разгружать лодки полные всякого иноземного товара.

В то самое время, когда дед уходил с караваном в своё последнее плавание, отец Фарсы, рыбак на серебристого угря, приходил с ночной рыбалки в порт Парящего града. Он причаливал к изрядно обветшалому деревянному пирсу и по неведомому пока Парсу обычаю, начинал вслух поносить отсутствовавшего нерадивого сына, в одиночку выкатывая тяжелый бочонок полный улова.

– Негодный мальчишка. Где снова носит этого безответственного парня? – Причитал мужчина, громыхая очередным бочонком по пирсу.

Худой и мелкий не по возрасту Фарс, явился спустя три бочонка, чтобы помочь отцу разгрузить последнюю тару. Взгляды двух не знавших ещё друг друга ребят пересеклись, и Фарс, подмигнув Парсу, скривил такую невообразимо жуткую гримасу отвращения, изобразив на пустом месте перекатывание бочек, что Парс невольно улыбнулся. Тогда Парс ещё не знал, как сильно переплетутся их судьбы в будущем, но запомнил весёлый нрав незнакомца.

– Чего лыбишься, прохвост. А ну, давай отвязывай швартовый! – Гаркнул на мальца дед и влепил тому затрещину в воспитательных целях. Мысли Парса вернулись в реальность, и он снова ощутил ноющую боль где-то под сердцем от тяжести предстоящего одиночества.

– Фаск-Ми-Оса. – По полному имени обращался к дедушке Парс. – Вы уходите вверх по реке на две недели. Я могу помочь и в состоянии заменить одного из членов Вашей команды. Платить мне не надо и в этом большая выгода для Вас дедушка. Возьмите меня с собой. – Парс умолял Фаска и даже слёзы проступали у него на щеках. Он хотел уйти в плавание, и хотел быть полезным, но дед был непреступен и брать в команду неопытного Парса, даже не подумал.

– Утри сопли малец, и отправляйся домой. Ты ещё слишком мелкий и несмышленый. Ты будешь обузой, а не помощником. Ещё корми тебя всю дорогу. – Суровый Фаск, упёр руки в бока, коротким кивком головы указал Парсу, направление в котором тому нужно думать, и громким басом раздал последние распоряжения мальцу. – Поищи, может кому, нужна помощь в порту. Поработай за еду и будь здесь ровно через две недели. Не хватало мне ещё платить грузчику. Будь на рассвете тринадцатого дня, иначе шкуру спущу с глупца. Понял?

– Да, понял! – Смиренно склонил голову, державшуюся на теле лишь чудом да при помощи исхудалой да хлипкой шеи, Парс.

– Если не помру от голода. – Еле слышно буркнул тогда он, и получил прощальную оплеуху, тяжелой натруженной рукой деда по темени.

– Никакие отговорки не помогут сопляк. Пока ты живёшь под крышей моего дома, будь так любезен, делай то, что я тебе велю! – Дед сжал руку в кулак и угрожающе протянул её Парсу под нос.

– Клянусь богами звёзд, земли и воды. Если ты не поможешь мне разгрузить лодки, жить тебе будет негде, да уже и не зачем. – Старик грубо усмехнулся и указал на конечности Парса. – Зачем жить безрукому калеке? А именно их я тебе и вырву с корнем, если ты не будешь стоять здесь, на этом самом месте тринадцать дней спустя.