Черный призрак
Шрифт:
После этих мыслей я повеселел и посмотрел насмешливо на зверя.
Широкий нос гневно и бурно раздувается, длинные чуткие уши, как у крупного овчара. Глаза большие, темные, внимательные, сейчас налитые кровью от ярости.
— Какие-то проблемы? — поинтересовался я, чувствуя себя в безопасности за скалой. — Может, чем-то смогу помочь?
— Издеваешься? — Это прозвучало у меня в голове и привело в глубокий ступор. — Думаешь, тебя спасет эта глыба? Рано или поздно тебе придется из-за нее выйти. Когда-нибудь все равно проголодаешься или захочешь пить. И что тогда?
Челюсть у меня отвисла сразу, и я долго не мог поставить ее на место, особенно после того, как существо улеглось рядом с камнем, глядя в щель.
Зверь лег осознанно и свободно, в любой момент готовый легко вскочить и броситься в погоню. Догнать, думаю, жертву — это я о себе — для него не составит никакого труда.
— Ты раз…умен? — прокаркал я, не справляясь со своим речевым аппаратом, даже заикаться начал от неожиданности.
— Есть сомнения? Подойди поближе, чтобы я смог достать тебя лапой, и мы легко это выясним.
— Как-то не хочется, страшный ты очень.
— Тогда к чему глупые вопросы? — Существо широко зевнуло, показав огромный темный язык. — Может, просто подождешь, пока я обойду стену, и тогда мы насладимся беседой, как два разумных существа, глядя друг другу в глаза?
— Ты меня не сожрешь?
— Это серьезный вопрос, на который не могу ответить без обсуждения. Так я иду?
Эта скотина надо мной явно издевалась.
— Оставайся на месте, я еще не готов к такому близкому общению, — выдавил я из себя, мучительно раздумывая над тем, что мне делать. Убежать не получится, а стоять и разговаривать с огромным зверем, покрытым костяной броней, явное сумасшествие. — И вообще для близкого общения предпочитаю противоположный пол.
— Молодец! Неглуп и смел. Хорошая шутка перед смертью.
— У меня есть предложение: ты отпускаешь меня, я иду своей дорогой, а ты своей…
— Увы, такое предложение принять не могу: есть хочется, а свежее мясо здесь достается нечасто. Есть еще предложения?
— Я делаю вид, что никогда сюда не заходил, и спокойно ухожу, а потом приведу тебе целое стадо таких же вкусных существ, как я.
Попытка обмана — а вдруг получится?
— А… — Существо снова протяжно зевнуло. — Глупо верить первому встречному. К тому же — лучше кусок мяса в зубах, чем жирная туша вдалеке…
— Твоя позиция понятна. — Я сел рядом со щелью, естественно, так, чтобы меня не достала когтистая лапа. — Чем же ты тут питался до моего прихода?
— Есть тут один лужок, травка растет, невкусная, зато много, ну и, конечно, периодически появляются любители острых ощущений, желающие пройти лабиринт. Я здесь живу давно… очень давно…
— А почему не уходишь? — вздохнул я, чувствуя себя человеком с окончательно поехавшей крышей. Разговаривать с монстром о жизни и погоде — это точно ненормально. Правда, начиная с прихода к Ваське я вообще ничего не делал разумного. Не стоило сюда ехать. — Тебя что-то здесь держит?
— Проход к моему дому закрыт, как и весь лабиринт.
— Как это произошло?
— Я не знаю, прошло много лет с тех пор, как закрылись все пути. Мне не повезло в том, что оказался внутри.
— Так, может, это из-за тебя все произошло?
— Если бы из-за меня… — Зверь прорычал что-то раздраженно, а потом вдруг взвыл тонко и печально, что, впрочем, не мешало ему при этом мысленно сказать: — Тогда я бы давно ушел в свой мир…
— Почему пути закрылись?
— Не знаю…
У меня в голове стала созревать одна не очень правильная мысль.
— Слушай, а ты бы мог меня какое-то время не трогать? В смысле, не бросаться на меня и не пытаться съесть?
— Мог бы, но не очень долго, — ответил зверь и взвыл дико и громко. — А зачем?
Мне мешал этот вой, он что-то бередил во мне, вызывал какие-то неприятные воспоминания, возможно, в моем подсознании отзывалась память первобытных предков.
— Есть одна мысль…
— Скажи, а как тебе такой вариант: я соглашаюсь, а потом передумываю?
— Мне не нравится. Выслушай меня, пожалуйста…
— А что я делаю так долго? Если бы мог тебя съесть, то давно съел бы, а так приходится слушать. Впрочем, твоя болтовня мне нисколько не мешает обдумывать варианты, как тебя поймать.
— Как ты здесь оказался?
— Могу рассказать. — Зверь снова взвыл — долго и протяжно, столько в этом вое было тоски, что мне опять стало не по себе. — У покойников свои преимущества, некоторые их просьбы можно исполнить.
— Рассказывай…
Я мучительно думал над тем, как выйти живым из этой ситуации. Пусть она мне казалась абсурдной и абсолютно нереальной галлюцинацией, но даже в этом случае можно не проснуться, а умереть в долгом бесконечном кошмаре.
— Я — воин и рожден для битв с существами, подобными тебе, поэтому ты умрешь.
— Красиво сказано, — пробормотал я иронично и очень тихо, но существо услышало, да и не могло быть иначе: оно же слышало не мой голос, а мои мысли. — Очень грозное заявление.
— Так и будет! — Громкий предостерегающий рык. — Ты умрешь!
— Верю. Итак, тебя вырастили для того, чтобы ты убивал разумных существ, подобных мне. Так?
— Когда-то мы пошли могучей армией на соседнюю планету, чтобы покорить ее, тогда там жило немало существ, похожих на тебя.
В голове моей что-то щелкнуло и встало на место. Кажется, я начал понимать…
— И что произошло дальше?
— Вторжение прошло успешно, меня и еще троих оставили охранять проход, чтобы враги не могли воспользоваться им для бегства. И тут случилась беда. Существа, похожие на тебя, неожиданно напали на нас. Троих моих воинов убили, а меня ранили. Пока я зализывал рану и останавливал кровь, они проникли в лабиринт. Разъяренный, пылающий местью, я бросился за ними. Мне удалось догнать только одного, его оставили прикрывать отход остальных. По древнему обычаю, когда встречаются в единоборстве два воина, они должны назвать свои имена, этот назвал себя Осирисом.