Черный призрак
Шрифт:
С принципом работы шлема кое-как разобрался, так что само переключение не должно было стать очень трудным. Я закрыл один глаз и стал старательно смотреть в правый угол.
Экран пожелтел, на нем черные скалы обступили меня, а темно-серая петляющая полоска под ногами походила на тропинку. Мое тело при этом превратилось в сплетение всевозможных цветных линий — возможно, вен, артерий и лимфатических узлов.
Спускаться стало проще, я даже смог различать упоры для ног и рук, что, впрочем, не помешало мне поскользнуться и последние десять метров
Головой несколько раз приложился, но шлем защитил — мягкая прокладка замечательно амортизировала любые толчки.
Я был уверен: руки и ноги у меня в крови, несмотря на то что боли и в них не чувствовалось, но не мог их рассмотреть.
Выругавшись, тяжело поднялся, пошел к арке и какое-то время стоял, пытаясь разглядеть, что находится внутри, надеялся на замечательные способности шлема, но ничего не увидел, кроме темных массивных камней с вкраплениями неизвестных мне минералов и все той же клубящейся белесой пелены, которая не менялась на любых экранах.
Убедившись, что так мне ничего не разглядеть, осторожно вошел внутрь и повернул налево — туда, где уже проходил пару раз и остался в живых.
В душе проснулось тягостное предчувствие беды. Я с горечью обругал сам себя. Понимал же, что ничего хорошего меня в лабиринте не ждет.
Зачем снова сюда поперся? Как можно быть таким идиотом?! Вместо того чтобы радоваться, что остался в живых, и бежать с этого кордона, пока при памяти и в неплохом здравии, я снова полез сюда, где нет ничего, кроме смерти. Зачем?!!
В шлем удавалось разглядеть только небольшое пространство впереди — всего на пару метров. Понемногу шаг за шагом я подходил к тому месту, где вверх поднималась пелена, скрывая все и застилая видимость.
У меня появилась надежда, что наконец увижу то место, где терял дыхание, и разберусь, из-за чего это происходит. Шлем работал неплохо, мне даже удавалось различить небольшие камешки под ногами и комья темной свалявшейся пыли.
Но как назло, только я почувствовал, что нахожусь на том самом месте, экран засветился ровным оранжевым светом, и изображение лабиринта с него исчезло.
Я тут же начал, гримасничая и дергая лицом, переключаться на другие экраны, пытаясь найти тот, в котором что-нибудь смогу видеть.
Не сразу у меня стало получаться, сначала включился один экран — неудачно. Ничего на нем не было видно, кроме темно-фиолетовой ряби, на втором цвет изменился на малиновый, и так дальше до рези в глазах.
Переключил, наверно, экранов двадцать, пока забрало передо мной не засветилось нежно-желтым цветом, сквозь полупрозрачную лимонную глубину с трудом удавалось разглядеть полоски огромных камней, которые все так же стояли здесь, создавая ткань лабиринта.
К сожалению, то, что удавалось разглядеть, больше напоминало плохо прорисованный пейзаж. Земля казалась тонким стеклом, под которым пряталась коварная янтарная глубина с багровыми сполохами и пятнами, готовая поглотить меня при неверном шаге.
Это походило на рисунок ребенка, в котором отсутствует перспектива и линия горизонта.
Я шел медленно и осторожно. Трудно идти по стеклу, под которым бугрятся пузырями полости, наполненные веществом, смутно похожим на кровь, а над ними кружится шафранная поземка из яичных хлопьев, сквозь которую едва проглядывают серые очертания каменных столбов, соединенных в неровную стену.
А еще мне было страшно — мое тело по-прежнему помнило, как я задыхался и умирал здесь…
Словно в ответ, меня скрутило и подбросило на пару сантиметров вверх, ноги, на которые пришелся удар, не смогли меня удержать, и я осел на землю, хрипя и задыхаясь. Оставаться на месте не стоило, здесь ждала только смерть, нужно было двигаться, и лучше всего назад…
Ноги отказали сразу, пополз дальше на руках, потом отказали и они, и я упал головой вперед. К счастью, шлем снова спас меня. Все повторялось за небольшим исключением, теперь я мог видеть в желтом непонятном цвете — к сожалению, только то, что находилось под самым моим носом.
Прошло минут десять, и я погрузился в то состояние полусна, в котором в прошлый раз смог отыскать затерянную среди звезд планету, похожую на болото, а в нем Наибу, меланхолично жующую водоросли. Вопрос черепахи был не оригинален:
— Опять ты?
Я молча развел руками, хотя в этом состоянии у меня не было ни ног, ни рук, впрочем, их не было и в реальности.
— Что-то опять не так? — Черепаха посмотрела на меня маленькими умными глазками. — Все в том же лабиринте и на том же месте?
— В этот раз хочу пройти дальше.
— Думаешь, удастся?
— Надеюсь…
— Что с тобой?
— Мое тело лежит без движения, и я не могу пройти дальше.
— Но это уже было. Просто попробуй пошевелить пальцем или крикнуть, и все восстановится.
Я вздохнул, глядя на безмятежную морщинистую мордашку черепахи, жующую водоросль, и меня потянуло куда-то в сторону, потом вниз, а еще мгновением позже я оказался в своем теле, с жутким лимонным экраном перед глазами.
После нескольких попыток мне удалось пошевелить пальцем, сначала одним, потом и другими, а еще минут пять потребовалось на то, чтобы вернуть все тело. Вероятнее всего, я бы смог это сделать и без помощи Наибу, но как-то так получается, что после того, как теряю сознание, всегда оказываюсь на этой проклятой планете-болоте.
На возвращение себе тела ушло несколько минут.
Поднялся на ноги, охая от боли, а потом пошел вперед медленными осторожными шажками, мало что понимая в происходящем и не пытаясь анализировать. Главное, я прошел, а дальше… снова что-то будет не менее страшное, но если прошел, то надо идти до конца.
Не знаю, на что я рассчитывал: то ли на слепую удачу, то ли просто на то, что куда-нибудь доберусь — видимость-то по-прежнему была нулевая. Прошел пять шагов и уперся в камень, сделал пару шагов в сторону и снова уткнулся в гранит, сделал еще пару шагов и снова уперся.