Черный призрак

Лосев Владимир

Я даже не стал отвечать. После Ирки меня словесные выпады женской половины совсем не трогают. Что бы ни сказала эта девушка, все уже слышал. И о том, какой тупой, и о том, что неудачник, и о том, что не красавец. Я с прищуром взглянул на Настю, чтобы ее смутить, только она этого не заметила. В своем комбинезоне, меняющем цвет, она скользила тенью среди скал, и у этой тени были чудесные, радующие глаз формы.

У меня на сердце стало чуть теплее, и я подумал о том, что обидные слова не говорят чужому человеку, к которому относятся с равнодушием, гадости обычно произносят близким или родным. Так что пусть говорит —

значит, девушка неравнодушна ко мне, а это уже хорошо и мне нравится.

Я мягко улыбнулся Насте. И — о чудо! — в ответ получил такую же чуть смущенную улыбку.

1 Имхотеп — выдающийся древнеегипетский зодчий, визирь и верховный сановник второго фараона III династии Древнего царства Джосера (2630–2611 гг. до н. э.) и верховный жрец Ра в Гелиополе; позже был обожествлен и почитался как бог врачевания. Имхотеп является первым архитектором и ученым, известным в мировой истории (примеч. ред.).

ГЛАВА 3

Горы оказались высокими, с каждой минутой дорога становилась все хуже, теперь мы карабкались по скалам вверх. На гладком камне каждый шаг давался нелегко, скатиться было просто, а вот выжить после этого удалось бы вряд ли: валунов внизу валялось предостаточно. Увидев гранитные скалы, я понял: именно отсюда неизвестные мне строители брали камень для своих нужд — больше просто негде.

Они не только выстроили здание, но и сделали мебель, двери и окна из этого материала, что говорило о великом мастерстве и знании. Думаю, перестройка структуры камня производилась на уровне атомов или на уровне энергии, если верить Насте. В любом случае нашему миру до такого уровня науки двигаться не одно столетие.

Огромных камней, преграждавших нам дорогу, становилось все больше, а конца пути не было видно. Над головой светилось пустое ярко-серое, как натянутая простыня, небо. Профессор легко лавировал между огромных глыб гранита, непостижимым для меня образом находя дорогу среди валунов.

А потом гора закончилась, и мы выбрались на вершину, точнее, на небольшое плато перед нею. Дальше и выше поднимались огромные скалистые стены, настолько крутые и гладкие, что подняться на них без альпинистского снаряжения было невозможно. Мы остановились на широком ровном уступе, под которым внизу, метрах в ста, виднелась площадка, где из огромных камней был выложен самый настоящий лабиринт, напоминающий Стоунхендж в Англии, для его изготовления тоже использовались огромные каменные глыбы весом в несколько тонн.

Было совершенно непонятно, как неизвестным строителям удалось поднять их на вершину огромной горы, да еще поставить рядом, создавая стены десятиметровой, а местами и гораздо большей высоты. Возникало ощущение, что здесь играл великан, строя из камешков нечто только ему понятное. Построил и ушел, как только наскучило.

Никто другой сделать этого бы просто не смог. Здесь не имелось земли, по насыпи которой можно втащить камни. Сюда невозможно доставить кран, к тому же если бы он и оказался здесь, то все равно непонятно, как спускать глыбы вниз на сотню метров. И самое главное, а где их взять?!

Вокруг, насколько видели мои глаза, в скалах не было ни одного следа разработок, говорящих о происхождении камней.

Наверно, можно было использовать для переноски

камней вертолет, но опустить их друг на друга в определенном порядке не получилось бы из-за восходящих потоков: геликоптер, вероятнее всего, уже через пару мгновений зацепил бы винтом за скалу и рухнул вниз.

В общем, создать такой лабиринт невозможно на нашем уровне технологии, как невозможен дом, в котором я провел ночь, лежа на мягком теплом ровном камне, по уровню комфорта превосходящем любую кровать пятизвездочной гостиницы.

То, что находилось под нами, было создано цивилизацией, находящейся явно на более высоком уровне, профессор прав: в нашем понимании они — боги.

Сергей Сергеевич откашлялся и негромко произнес, глядя вниз:

— В центре лабиринта имеется тот предмет, за которым, юноша, вы сюда шли, так написано в папирусе.

Я посмотрел вниз, но ничего не увидел. Несмотря на то что лабиринт был открыт сверху, разглядеть в нем что-либо оказалось невозможно, так как внутри клубилась белесая пелена, поднимаясь местами выше огромных камней. Иногда в просветах было видно гладкую каменистую поверхность, и больше ничего.

— Вниз спуститесь и пойдете дальше один, больше я вам не помощник.

— Почему?

— Потому что в лабиринт можно заходить только по одному.

— А это не опасно? — Я показал на пелену. — Возможно, там кто-то прячется, как в тумане…

— Звери здесь не водятся, им не выжить, еды нет. — Сергей Сергеевич вздохнул. — Я и Настя уже побывали там, и ничего с нами не случилось, так что и для вас это относительно безопасно. В качестве напутствия могу сказать только одно: если почувствуете, что не сможете идти дальше, то возвращайтесь.

— А что я могу почувствовать?

— Страх, удушье, не знаю — каждому свое…

— Именно так было написано на воротах Бухенвальда…

— Такая же надпись существует на воротах ада. Можете считать, что он находится перед вами.

— А я в ад не стремлюсь.

— Тогда считайте это раем. — Сергей Сергеевич вздохнул. — Не сомневайтесь, вы вернетесь, и, вероятнее всего, ничего с вами не случится, хотя какие-то неприятные ощущения, без сомнения, испытаете.

— Рай?

— Ох, до чего же бестолковый у нас герой! — Настя взяла меня за отвороты комбинезона, притянула к себе и чмокнула в щеку, легко и мягко, словно мазнула, а у меня от этого чуть сердце не выпрыгнуло. Только сейчас заметил, что у нее губки алые, и это не помада, а что-то другое, ощущение такое же, как от живых губ, а не от слоя штукатурки. — Кто-то найдет свой персональный ад, а кто-то рай. Но лучше рассчитывать на худшее. Да и рай не лучшее место во вселенной, вспомни кичи. Понял?

— Понял. — Я повернулся к Сергею Сергеевичу, он с нескрываемым удовольствием наблюдал за нами, по-моему, даже хихикнул про себя. — Можно мне не идти?

— Поверьте, юноша, смертельно опасного для вас ничего нет. Не стоит отказываться, иначе все ваши предыдущие мучения окажутся напрасными. Разве вам самому не хочется узнать наконец-то, для чего вы сюда прибыли? Искомый предмет там, внизу.

— Не знаю, что-то засомневался, надо ли туда идти. — Я вздохнул, вглядываясь в лабиринт. Камни уже не казались просто камнями, а выглядели зловеще, словно огромные клыки, так и ждущие, когда им кто-то попадется на зубок. — А как он выглядит?