Черный призрак
Шрифт:
— И что произошло дальше? Удалось хоть кому-то дойти до кордона?
— К сожалению или к счастью, из всей экспедиции удалось выжить только мне. Вы представляете, юноша, что это значило в те времена?
Я честно попытался представить, и то, что получилось, мне не понравилось. После долгого допроса с изощренными пытками профессора расстреляли бы на заднем дворе темной ночью, а потом похоронили в братской могиле, специально для этого выкопанной за городом.
— А как погибла экспедиция?
— Каждый нашел свою смерть. Медведь двоих охотников задрал, едва мы прошли от деревни пару километров, потом лоси убили лейтенанта НКВД, растоптали насмерть. Таежные звери словно ошалели, набрасывались на всех, кого могли убить, причем некоторые смерти были скорее анекдотичными — одного ученого, например, бобры закусали насмерть. Никогда до этого не слышал, чтобы эти милые зверюшки на людей набрасывались! Никто ничего не мог понять. Старожилы крестились и говорили, что кто-то на экспедицию навел проклятье, но отказаться идти дальше, как и я, не могли. Нас с каждым днем становилось все меньше, на пятый день все местные проводники погибли, я остался один, кто хоть немного знал местность. На следующий день трое ученых попали в болото, хотя я честно вел их по тем местам, где утонуть невозможно. И этим же вечером те, кто остался в живых, перестреляли друг друга.
— Как?!
— Не знаю, юноша. Мы остановились на привал, я ушел в лес подстрелить что-нибудь на ужин, пробродил часа два, но мне ничего и не встретилось, а когда вернулся, то не нашел на стоянке ни одного живого человека, повсюду валялись мертвецы со свежими огнестрельными ранами. После осмотра тел я понял, что оставшиеся просто сошли с ума и стали стрелять друг в друга.
— Почему?
— Кордон на каждого действует по-своему. Думаю, без нечисти не обошлось. И леший внес свою долю, и кикимора, и Дрема — возможно, именно он устроил так, чтобы люди постреляли друг друга. Так это или не так, выяснить никогда не удастся.
— Интересно. — Я попробовал представить эту ситуацию, и у меня озноб пробежал по коже. Тайга. Мертвецы вокруг. И человек у костра. Ссыльный. Шансов на выживание никаких. — Что с вами произошло дальше?
Профессор грустно усмехнулся.
— Я сидел у костра, напряженно думая, что делать. Экспедиция погибла, к ней было приписано три офицера НКВД, за них меня в любом случае расстреляли бы, даже если ни в чем не виноват. Тайга только кажется огромной, но на самом деле в ней всегда есть люди: заготовители, охотники и собиратели лечебных трав, это сейчас в этих местах никого не встретишь, туманы выжили всех. Меня обязательно кто-нибудь да сдаст. Поэтому прятаться дело было бесполезное, нужно уходить. Только куда? Я знал лишь одно место, где мог спрятаться, — кордон. Утром я похоронил погибших участников экспедиции в одной могиле и пошел на кордон, решив, что здесь меня никто не найдет. Мне повезло, добрался без каких-либо приключений и просеку сразу нашел. Какое-то время жил в этом доме, а потом отправился дальше. — Куда?
— В никуда, — горько усмехнулся Сергей Сергеевич, но, увидев мое недоуменное лицо, грустно махнул рукой. — Сейчас объясню. Это для вас, человека новой цивилизации, все просто, а для меня все здесь было в диковинку. Есть скоро стало нечего, мои припасы кончились, а догадаться, что в доме имеется синтезатор пищи, я не смог. А вы смогли бы, юноша?
— Не знаю. — Я на мгновение задумался, но вспомнил, как с трудом разобрался в устройстве туалета, и отрицательно помотал головой. — Думаю, тоже вряд ли что-то понял.
— Вот то-то и оно, что не наше это, а соплеменники Насти легко во всем этом ориентировались еще пятнадцать тысяч лет назад.
Я развел руками. А что тут скажешь? И посмотрел на Настю, она улыбнулась в ответ, и мне сразу стало на душе спокойнее. Вот она — девушка, которую я люблю…
Сергей Сергеевич грустно улыбнулся:
— Мне повезло в том, что лабиринт оказался закрыт плотной белесой пеленой, поэтому я не рискнул заходить в него, прошел чуть дальше и обнаружил проход в мир Насти. Он находится в пещере. Я туда залез, потому что надеялся найти хотя бы летучих мышей — так мне хотелось есть. Уходил все дальше в глубь пещеры, пока не очутился по ту сторону горы. А внизу под ней небольшой поселок, дома, правда, мне показались странными. Тогда я еще не понимал, что попал в другой мир…
Профессор откашлялся и приложился к своему напитку:
— Первой, кто мне встретился, была мама Насти, она изучала лабиринт, поэтому я сразу вызвал у нее любопытство, которое незаметно для нас обоих перешло в любовь. Всегда чужие, незнакомые гены вызывают острые чувства и желание, которому невозможно противиться. К тому же мы принадлежали к одному виду, и у нас могли быть дети. Это мама Насти проверила в первую очередь, прежде чем меня допустить к себе. Хорошо еще, что не зарезала, когда к ней полез целоваться, а могла бы…
Сергей Сергеевич уныло покачал головой.
— Через год у нас родилась дочь, вот она — моя любимица… — Он погладил девушку по плечу, та в ответ на мгновение прижалась к нему. А я ощутил нечто вроде укола ревности. — Жили мы в небольшом городке по ту сторону гор, хотя это место находится на расстоянии десятка световых лет отсюда, в созвездии Ориона. Ко мне относились неплохо, но своим так и не стал, слишком велико оказалось наше отставание. Для большинства живущих там людей я был дикарем, несмотря на свое университетское образование. В какой-то момент мне стало до невозможности тоскливо, и я решил вернуться. Мама Насти не возражала, она уже нашла себе другого мужчину, у них там это происходит просто. Никто никого не держит, института брака нет. Проход на кордон отыскал быстро и оказался здесь. Меня очень позабавило, что сюда не могут попасть соплеменники Насти, в то время как я проходил туда и обратно без каких-либо проблем.
— Почему?
— Мы мало знаем о лабиринте, а этот проход — его боковой отросток, поэтому объяснения у меня нет. Дальше все было просто: вернулся на кордон, пожил здесь немного и пошел дальше.
— Подождите. — Я задумался. — А ели вы что, когда сюда пришли? Сами же говорили, что ушли отсюда, когда кончилась еда.
— Мама Насти научила меня пользоваться синтезатором. Для тех, кто живет по ту сторону гор, это обычная кухонная утварь, хоть до сих пор не понимаю, как он производит пищу. Дочь, можешь объяснить?
— Синтезатор здесь. — Девушка показала рукой на самый большой куб, который я раньше считал холодильником. — Он производит пищу.
— Из чего?
— Все в мире состоит из энергии, она легко переходит из одной формы в другую.
Я поморгал глазами и потянулся к сосуду с соком. Что-то подобное уже слышал. Недоверчиво хмыкнул и спросил:
— И что было дальше?
— Пошел к людям, а когда пришел, то не узнал знакомых мест. Деревни вымерли, люди ушли, туманы стали обычным явлением. Нечисть тоже. Дрема, леший, кикимора даже не прятались. А в городе узнал, что с того времени, как погибла экспедиция, прошло больше тридцати лет, хотя по моим часам прошло чуть больше пяти.