Черный рассвет
Шрифт:
Арадия – живое воплощение благородства. Ее прекрасное лицо казалось торжественно печальным, но в нем не было ни тени гнева или страха. Она высоко держала голову, и ее огромные ясные глаза были обращены к толпе, будто она встречала дорогих гостей.
Джина была готова к бою. Ее рыжие волосы торчали в разные стороны, измятая одежда болталась на худом теле, но хмурая улыбка и дикий огонь сражения в зеленых глазах ясно говорили: она будет отчаянно драться и дорого продаст свою жизнь.
Мэгги изо всех сил старалась не отставать от подруг. Она вытянулась в полный рост, зная, что ей никогда не удастся быть такой сказочно прекрасной, как Арадия, или такой бесшабашной, как Джина, но она, по крайней мере, делала вид, что легко принимает смерть.
Дилос… ну, Дилос всегда был великолепен.
В одной рубашке он выглядел более царственным, чем Хантер Редферн в полном облачении. Он смотрел на толпу придворных, которые все без исключения присягали ему на верность, а теперь жаждали его крови, – смотрел и даже не злился.
Он пытался говорить с ними.
– Смотрите на то, что здесь происходит, – сказал он, и его голос легко перелетел через площадь. – Смотрите и никогда не забывайте. Вы переметнулись на сторону того, кто объявил охоту на собственного праправнука! Вы действительно готовы последовать за ним? Сколько времени осталось до того, как он повернет против вас? До того, как вы окажетесь в роли добычи перед его кровожадной сворой?
– Заставьте его заткнуться! – приказал Хантер, и ему не удалось скрыть ярость.
Но никто не поспешил выполнить его приказ. Мэгги видела, как придворные в недоумении смотрят друг на друга: кому следует заставить принца заткнуться и как?
– Нужно остановить этого убийцу, – продолжал говорить Дилос. – Признаюсь, и я хотел пойти за ним. Я был глух и слеп. Теперь я понимаю, что он задумал. Поэтому он и предал меня. Вы все давно меня знаете. Разве стоял бы я здесь перед вами, жертвуя своей жизнью, если бы на то не было веских причин?
Среди придворных прошла слабая волна возмущения.
Мэгги посмотрела на них с надеждой… но нет… они не умеют думать самостоятельно, вернее – умеют думать только о себе. Никто из них не способен на протест.
«И рабы не поднимут восстания, чтобы прийти нам на помощь. Стража вооружена до зубов, а они безоружны. Они напуганы, они нам сочувствуют. Однако рабы видели такое не раз, они привыкли к охоте на людей. Они знают: так было и так будет, этого не остановить».
– Арадия пришла к нам с миром, стараясь сохранить союз ведьм и вампиров. – Дилос опустил руку на ее плечо. – И в ответ мы пытались убить ее. Призываю вас – остановитесь! Пролив ее невинную кровь, вы совершите преступление, кара за которое впоследствии падет на ваши головы.
Другая волна недовольства прошла среди женщин. Наверное, это были ведьмы.
– Заставь его замолчать! – прорычал Хантер.
На этот раз он обращался к конкретному человеку. Мэгги проследила за его взглядом и увидела Сильвию.
– На некоторых придется надеть намордник перед тем, как начнется охота. Итак, скорее позаботься об этом! – приказал Хантер Сильвии. – Охота начинается.
Сильвия неуверенно направилась к Дилосу. Тот остановил ее взглядом, будто предупреждая, что лучше ей не приближаться.
– Стража! – раздраженно крикнул Хантер.
Два ряда стражников вышли вперед. Они были вооружены разными копьями: одни с металлическими наконечниками (наверное, против ведьм и людей), другие – с деревянными. Против вампиров, догадалась Мэгги. Если Дилос не сдержится, его сердце пронзят еще до начала охоты.
– Сильвия, заткни его лживый рот! – приказал Хантер Редферн.
Сильвия послушно сняла корзинку с руки.
– При Новом Порядке, который наступит вместе с новым тысячелетием, мы будем устраивать охоту каждый день, – ораторствовал Хантер Редферн, стараясь снять вызванное словами принца напряжение и недовольство в толпе. – У каждого из вас будет по городу, чтобы охотиться. Целые города перерезанных глоток, чтобы напиться крови, целые города истерзанной теплой плоти, чтобы насытиться вдоволь.
Стоя рядом с Дилосом, окруженным со всех сторон лесом копий, Сильвия что-то искала в своей корзинке.
– Сильвия, – тихо позвала Арадия.
Сильвия удивленно обернулась к ней. Мэгги заметила испуг в ее глазах цвета фиалок.
– Каждый из вас станет принцем… – продолжал разглагольствовать Хантер.
– Сильвия Уилд, – повторила Арадия.
Сильвия опустила глаза.
– Не говори со мной, – прошептала она. – Ты не… я не ваша больше.
– Вы просто должны верить мне и слушаться меня… – говорил Хантер.
– Сильвия Уилд, – провозгласила Арадия, – рожденная колдуньей, чье имя означает зеленую дубраву или священную рощу. [5] Ты – дочь Элвайзы, и ты останешься ею до конца своих дней. Ты – моя сестра.
– Нет! – вскрикнула Сильвия.
– Ты не в силах изменить это. Ничто не сможет разорвать кровную связь. И в глубине души ты это знаешь. Я, Колдовская Дева, заклинаю тебя именем Элвайзы – Хранительницы Очага: сними заклятье с этого юноши.
Последние слова произнесла уже не Арадия. Голос принадлежал ей… Но на мгновение чья-то светящаяся фигура заслонила собой Арадию.
5
Silvan (англ.) – лесной, лесистый.
Мэгги увидела высокую женщину с пшеничными, как у Сильвии, волосами и огромными карими тазами.
– Элвайза… – ахнула Сильвия и замерла.
Мэгги отдаленно слышала, что Хантер продолжал свою напыщенную тираду, но смотрела она только на Сильвию, которую охватил благоговейный трепет.
«…только призвав к сердцам», – вспомнила Мэгги.
– Сильвия, – заговорила она, – я верю в тебя.
Фиалковые глаза пораженно уставились на Мэгги.
– Я прощаю тебя за Майлза, – сказала Мэгги. – Я знаю, ты просто запуталась. И ты несчастна. Но у тебя появилась возможность все исправить. Ты можешь сделать нечто важное. То, что изменит мир.
– …реки крови! – кричал Хантер. – И никто не остановит нас. Мы обратим в рабство не только людей, но и ведьм. Отныне ведьмы – наши враги. Подумайте о Силе, которую вы приобретете, когда будете пить их кровь!
– Если по твоей вине обладатель Неукротимой Силы будет убит, на тебя ляжет ответственность за наступающую Тьму, – говорила Мэгги. – Только на тебя. Потому что только ты можешь остановить это прямо сейчас.
Сильвия закрыла лицо руками. Ее пальцы дрожали. Она почти теряла сознание.