Черный рыцарь Артур Ярош. Книга 3. Защитник униженных
Шрифт:
– Чего вам нужно? – спросила она меня, и я сейчас заметил, что она не узнала своего брата.
– Где г-н Жан Катильон? – ответил я вопросом.
– Он еще не вернулся с поля, – ответила она.
Мне показалось теперь, будто мой голос напомнил ей что-то знакомое, ибо она пристальнее поглядывала на меня, как бы припоминая черты лица дорогого ей человека.
– Не Пухлер ли вы? – вдруг спросил я ее.
– Разве вы знаете меня? – с удивлением воскликнула она, еще пристальнее устремив глаза на меня.
– У меня поклон к вам, если вы Анна Пухлер – ответил я, с трудом подавляя свое волнение, чтобы не выдать себя, – Ваш брат, Николай Пухлер, был моим товарищем, мы дрались, плечом к плечу на поле битвы. Ах, Николай умер на моих руках сраженный пулей. Он успел только сказать мне несколько слов, прежде чем уста его смолкли навеки. «Когда ты вернешься на родину, извести мою сестру о моей смерти!». Это были его последние слова.
Но Аннушка уже не слушала меня, закрыв лицо руками, она горько разрыдалась.
– Боже мой! – сквозь слезы воскликнула она. – Теперь у меня никого нет на белом свете.
Радостное чувство овладело мной. О, я видел, что на дне ее души таилась еще искренняя любовь ко мне, что моя мнимая смерть больно терзала ее сердце. Я не мог продолжать, ее пытку, и бросившись к ней на грудь, я дрожащим от слез голосом воскликнул:
– Аннушка… сестра! Это я… твой брат!
Словно обезумевшая, она обнимала меня, осыпая нежными и горячими поцелуями. Однако скоро я заметил, как ее лицо омрачилось черной тоской.
Я понял, что после первого порыва радости она вспомнила роковую действительность. Мне, стало, сильно жаль бедную сестрицу, я видел, что горе и позор не заглушили еще в ее душе чувства стыда.
– Я все знаю, сестрица, – быстро сказал я, чтобы прекратить тяжелое и мучительное молчание. – Старый Вендрон рассказал мне все! И я пришел, чтобы отомстить убийце моих родителей и обольстителю моей сестры.
Я видел, как глаза Анны вдруг заблестели, я узнал прежний живой огонь ее прекрасных глаз!
– Ах, Николай, – сквозь слезы произнесла она, – сколько мук и горя пережила я за эти три года! Я осталась одна, беззащитная, беспомощная девушка, почти ребенок. И могла ли я устоять против этого жестокого человека? Я терзалась все это время, а теперь, негодяй хочет прогнать меня, я надоела уже ему, и он уже выбрал новую жертву…
– Слушай Анна. – сказал я, причем мой голос дрожал от необыкновенного волнения, – Я дезертир, я бежал со службы, пожираемый тоской по тебе, по нашим родителям. Мне ничего неизвестно было о страшной беде, разразившейся над головой единственных для меня во всем мире существ. Я не знал, что этот негодяй убил моего отца и опозорил мою сестру. Но теперь мне осталось на свете только одно – отомстить этому негодяю! Сегодня еще я отомщу Жану Катильону!
В это время послышались шаги, и Анна поспешно спрятала меня в большой шкаф. Сквозь маленькую щель я скоро увидел лицо человека, к которому я горел беспредельной ненавистью.
Жан Катильон нисколько не изменился за эти три года. Может быть, его волосы сильнее побелели, но его жестокое зверское лицо имело прежнее дьявольское выражение, и его вид внушал мне теперь еще больше отвращения и ненависти.
Я видел, как Анна подала на стол, и они сели вместе ужинать. Да, несчастная жертва всегда была удостоена чести обедать вместе с палачом ее родителей.
Я заметил, как Анна с трудом скрывала свое волнение, как она почти не дотронулась до пищи. Но негодяй, по-видимому, не обращал на нее ни малейшего внимания и ел с большим аппетитом.
– Послушай Аннушка, – заговорил он, утолив свой голод, – тебе пора образумиться… Пойми же, что есть и другие девушки, которым хочется жить немного в удовольствие и сидеть, сложа руки… Берта, дочка дровосека, займет с завтрашнего дня твое место. Она молода и свежа… Твоя же песенка уже спета, и тебе пора на скотный двор…
Я весь побагровел от ярости. Я не вытерпел и в следующий миг я выскочил из своей засады. Испуганный шумом, Жан Катильон обернулся и побледнел, как мертвец.
Странное дело, меня не узнали ни знакомые, ни старый друг Вендрон, моя родная сестра не узнала меня… Но негодяй, мигом узнал своего смертельного врага.
Да, с такой бешеной яростью и страшной ненавистью на него мог глядеть только один человек в мире, тот, чью сестру он опозорил, чьих родителей он свел в могилу…
И негодяй понял это. Он кинулся к двери, предчувствуя грозившую ему беду, но я предупредил его. Я схватил его обеими руками, и между нами завязалась ужасная борьба.
Однако этот неравный бой не мог продолжаться долго… Гигантского роста закаленный в бою солдат скоро победил старого негодяя и подлого труса!
Через несколько минут Жан Катильон уже лежал на полу, связанный по рукам и ногам, я позаботился также заткнуть ему рот платком, чтобы он не мог звать на помощь.
– Я мог бы пронзить кинжалом твое черствое сердце, негодяй. – сказал я, – Но я не хочу убить тебя, а выполнить над тобой приговор, который был бы тобой вполне заслужен. Ты совершил в своей преступной жизни столько зла, что смерть была бы для тебя более чем снисходительным наказанием. Слушай же, негодяй, ты стоишь перед грозным судьей, который спрашивает тебя. Что заслуживает изверг, забивший плетью до смерти несчастного, ни в чем неповинного старика, свел в могилу и его старуху, а в довершении своих преступлений обесчестил их единственную дочь? Ты молчишь, чудовище? Ах, у тебя заткнутый рот! Но ты все разно ничего не мог бы сказать в свое оправдание, а поэтому я сейчас же приступлю к выполнению приговора, справедливость которого ты сам не стал бы отрицать.
Я заметил, как лицо негодного управляющего исказилось смертельным страхом, и ужасом, когда он заметил мои приготовления. Я снял со стены толстую кожаную плеть, может быть, то самое страшное орудие, которым этот изверг избил моего отца.
Анна отвернула голову к окну, ее страшил вид ужасного истязания.
Я не медлил. Глухие удары посыпались на спину связанного негодяя, который выражал свою страшную боль отвратительнейшими звуками, так как платок во рту не позволял ему кричать. Я спустил уже десятый удар, когда его отчаянным усилиям удалось вырвать затычку изо рта. Ужасный вопль огласил комнату. Если бы я поспешил снова заткнуть ему рот, то мне, может быть, удалось бы избежать наказания за свою расправу и спастись бегством.