Черный смерч
Шрифт:
Остальные члены комитета присоединились к нему и потребовали объяснений. Пирсон делал знаки толстяку помолчать, но тот или не видел, или не хотел их видеть.
– Сверхсекретная работа моих атомщиков!
– хвастливо ответил Два Пи.- А результаты - "негритянская болезнь"... как избавление от очень умных...
– Да замолчите вы!
– грубо оборвал его Пирсон.
– Я думаю, мы вправе знать!
– обиженно отозвался Гобсон.
– Конечно, конечно!
– спохватился Пирсон.- Я предлагаю выделить группе Дюпона пятьдесят миллионов и Меллону сто.
– Тогда и мне сто,- настаивал Два Пи.- Я могу объяснить!
Он насмешливо оглядел всех и с удовольствием заметил, что остальные члены комитета недовольны Пирсоном. Это тоже входило в планы Два Пи. С некоторых пор Пирсон слишком усилился, и этот холодный душ весьма будет способствовать его большей сговорчивости.
Старик Гобсон, Фуггер и другие решили про себя в ближайшее же время навестить Два Пи и узнать подробности изобретения, чтобы "случайно" не заболеть "негритянской болезнью".
Громкие крики донеслись из-за закрытых окон. Мак-Манти побледнел, и пальцы его беспокойно задвигались.
– Коммунисты!
– вдруг без всякого видимого повода испуганно закричал представитель Кун-Леб.
Одни бросились к окнам, другие к дверям. Мак-Манти завизжал от ужаса.
Два Пи, сидевший возле окна, дергался всем телом, делая нервные попытки встать из узкого кресла или накренить кресло и дотянуться до окна. Тяжелое кресло подвигалось медленно.
Пирсон, более всех сохранивший хладнокровие, закричал, чтобы все оставались на местах, и наконец начал ругаться. Это подействовало отрезвляюще. Он рванул раму и распахнул окно.
– Что там?
– крикнул Пирсон в окно.
– Голуби!
– был ответ.
– Этого еще недоставало!
– сердито сказал Пирсон.
Но не увидел ни одного голубя ни в воздухе, ни на деревьях. Пирсон отошел к столу и позвонил. Явился Дрэйк.
– Что случилось?
– сердито спросил Пирсон.
Дрэйк кратко рассказал. Оказалось, что фабрика мороженого прислала огромный торт из мороженого в виде форта Нокс, в котором, как известно, хранится золотой запас Америки. Внутри торта вместо золотого запаса помещалось пять балерин; сверху торт был украшен в честь четы Мак-Манти двумя целующимися голубями. Голуби, как запрещенный символ мира, и послужили причиной изгнания представителя фабрики мороженого, доставившего торт.
Мак-Манти облегченно вздохнул. Пирсон распорядился предложить представителю фирмы срочно изготовить вместо двух голубков двух целующихся жуков и доставить их к обеду.
– Пусть возьмут мой новый быстроходный гидроплан: все равно его надо еще облетывать. Там прекрасный холодильный шкаф,- предложил развеселившийся Мак-Манти.
Дрэйк ушел распорядиться. Все снова заняли свои места.
Когда Пирсон объявил, что акции Международного синдиката пищевой индустрии и сбыта они намерены пока выпустить на небольшую сумму, все насторожились. Если Пирсон не рассчитывает на капиталы со стороны, то на какие капиталы он рассчитывает? Ведь затраты предстоят огромные. Этот вопрос и был задан ему.
– Наша финансовая группа требует на это дело сто миллиардов из будущего военного бюджета!
– вдруг громогласно заявил Пирсон.
– Миллиардов? Вы сказали - миллиардов?
– воскликнул потрясенный Гобсон.
Два Пи сначала окаменел, а потом начал хохотать. Он трясся всем телом. Глядя на него, начали смеяться и другие. История с голубями требовала разрядки. Заявление Пирсона было почти нереальным, если учесть, что под борьбу с "красной опасностью" и на дела в Корее выжали все.
– Под какой сон ты думаешь получить такие ассигнования?
– вытирая слезы, наконец спросил Два Пи.
Пирсон торжественно встал. Он помолчал. Все нетерпеливо ждали.
– Инцидент с пропавшей "летающей крепостью" в Прибалтике,- сказал Пирсон,- опять дал нам шестьсот пятьдесят миллионов военных ассигнований.
– Ну, а сейчас, сейчас подо что мы получим?
– нетерпеливо спросил Два Пи.
– Под войну с Китаем!
– провозгласил Пирсон и, не дав присутствующим выразить свое удивление, продолжал: - Войну с Китаем мы начнем вскоре, и тогда под нее, как на подготовку большой войны, мы сможем получить на расходы по военному бюджету триста миллиардов долларов года на два. И эти триста миллиардов мы вчерне попробуем распределить сейчас. Вот, в частности, то, ради чего мы собрались. Что же вы не смеетесь?
– Пирсон торжествовал.
– Ты, Сэми, национальный герой!
– воскликнул Два Пи восторженно.
Всех членов комитета охватил ажиотаж в предвидении огромных прибылей.
– Почему вы не сказали мне об этом, Сэм?
– обиженно спросил Мак-Манти.
– Вам нужно беречь здоровье,- сказал он и, вызвав Дрэйка, приказал увезти коляску с Мак-Манти.
Сейчас старик мог только помешать.
Началось обсуждение. Теперь почти все заправилы Комитета двенадцати заговорили с циничной откровенностью. Только Меллон призывал каждый раз имя божие. Остальные обменивались мнениями, как машинисты за кулисами сцены, которым до тонкостей были известны нехитрые секреты театрального реквизита: грома, молнии, ада и рая, повергавшие зрителей в ужас и восторг. Они обсуждали план войны, как режиссеры трюкового сценария, с той разницей, что трюковые фильмы с убийствами, крушениями, взрывами и пожарами снимаются без риска для актеров, но зрители замирают от ужаса за судьбу героя. У Пирсона, Два Пи, Гобсона и остальных организуемые события были действительно кровавы и ужасны, но зрители должны были видеть только замаскированную сторону событий и не знать истинных причин и виновников. Но эти режиссеры забыли о том, что жизнь - не сцена и может преподнести им неожиданные сюрпризы.
Пирсон обратил внимание на странную позу Два Пи, который перегнулся через ручку кресла и старался достать пальцами какой-то предмет с пола, выпавший из коляски Мак-Манти. Пирсон подошел и поднял небольшую вещицу. Не надо было быть Пинкертоном, чтобы узнать в ней крошечный радиоакустофон.
– Радиоакустофон!
– крикнул Два Пи.
Но Пирсон сейчас же сунул акустофон под пиджак и жестом призвал всех к молчанию. Он снова вынул акустофон, поднес ко рту и громко произнес:
– Наша задача добиться мира во всем мире!
Затем Пирсон обмотал акустофон носовым платком и спрятал в карман. Он попросил всех удалиться в соседнюю комнату; вызвал Дрэйка, представителя ФБР, Пинкертона и, полный ярости, потребовал объяснений.
8
"Семейный праздник" шел своим чередом. В последующие дни состоялись частные конференции "королей". Каждый из заправил Особого совещательного комитета проводил конференцию со "своими королями", помогая делить между ними полученную им долю прибыли на части.
Здесь были не только ожесточенные споры, но и ссоры, потому что получалась та же картина взаимопроникновения и переплетения капиталов.