Черный сокол
Шрифт:
Олег вынул кинжал и хотел вонзить его в ближайшую «дыню», но потом передумал и вернул оружие в ножны. Снаряд был густо обмазан битумом, и Горчаков не захотел пачкать зеркальное лезвие черной смолой.
– Ладно, – махнул он рукой, – позже разберусь.
На этом Олег решил прервать экскурсию по обозу и занялся общественно-полезным делом.
Прежде всего он разделил оставшихся у него воинов на четыре бригады и назначил старших. Пока Горчаков занимался организационными вопросами, один из его бойцов смотался в подступавший к самым повозкам лес и нарезал там прутиков.
– Вот, Олег Иванович, – протянул он пучок хвороста Горчакову, ожидавшему в окружении
– Хорошо, – кивнул Олег и положил веточки на снег. – Смотрите, что нам нужно сделать, – обратился он к суздальцам. – Сначала разгрузим длинные телеги и составим их по две, одну за другой, – Горчаков присел на корточки и нарисовал концом кинжала два длинных прямоугольника, расположив их параллельно и разделив пополам короткими черточками. – Потом кладем на повозки по два бревна. – Олег положил прутики по краям прямоугольников. – И еще пять тонких лесин поперек. – Горчаков соединил прямоугольники перекладинами. – Бревна скрепляем «в паз», как на срубе, и обвязываем веревками. К телегам их тоже надо будет прикрутить. Смотрите сюда, – Олег указал на концы поперечных веточек, которые выступали за края прямоугольников. – Здесь нам нужен напуск, бревна должны торчать по бокам телег на полсажени. И в них, на локоть от края, тоже надо будет вырубить пазы. Теперь вот сюда гляньте.
Горчаков намеренно собрал «планерку» у четырехколесной платформы, на которой лежала стопа бамбуковых решеток. Составлявшие их коленчатые стебли, судя по всему, связали полосами, нарезанными из свежесодранной бычьей шкуры, а потом подержали на жарком солнце. Ссохшаяся кожа сдавила бамбуковые стволы, скрепив их намертво. Чтобы решетки не расшатались от влаги, китайские умельцы густо обмазали кожу горячим битумом.
– Вот эти решетки, – указал пальцем Олег, – мы наденем на выпирающие концы бревен так, чтобы перекладины сели в пазы, и свяжем их одну с другой. Потом наклоним немного внутрь, а поверху соединим жердями и укрепим откосами. Нам нужно построить четыре трехстенные башни, каждая из которых будет опираться на четыре повозки. Боковая защита, о которой я сейчас рассказал, будет у нас неподвижной. А вот лобовой щит мы подвесим на кожаных хомутах на поперечное бревно, наклоним его немного вперед и подвяжем веревками. Надо сделать так, чтобы в любой момент передняя стена могла упасть, как подъемный мост крепости.
Закончив инструктаж, Горчаков снял доспехи и впрягся в работу наравне с остальными. Шести своим дружинникам он поставил задачу: развести прямо на льду большие костры. Пригодных для валки леса топоров в обозе набралось почти семь десятков, поэтому заготовка бревен прошла в хорошем темпе. Помахав широким топором на длинной рукоятке, мерзнувший весь день Олег наконец-то согрелся. «Отходы производства» по его распоряжению сразу вытаскивали на лед.
Свалить деревья, обрубить у них сучья и вершины, а потом проделать в неошкуренных стволах пазы было, пожалуй, самым нудным и трудоемким делом. Дальше пошла быстрая сборка из готовых блоков, в которых педантичные китайцы предусмотрели все до мелочей.
Прямоугольные бамбуковые решетки Горчаков решил разместить по бортам передвижных укреплений – горизонтально, рассудив, что двухметрового забора будет достаточно. А вот «подъемные мосты» ратники под его руководством собрали высотой уже в три метра. На каждый лобовой щит пошло шесть решеток, соединенных поверху и понизу бревнами.
Когда каркасы были готовы, наступил черед войлочных матов, которые были «сшиты» бронзовыми заклепками из пяти слоев войлока общей толщиной около восьми сантиметров
Пока воины занимались каркасами, лед вокруг высоченных костров подтаял. Как только последние горящие головни с шипением погасли в глубоких лужах, Олег приостановил монтажные работы и велел как следует намочить маты.
– Только на лед их не кладите, – распорядился он, – не отдерем потом! Вон, брусья берите, – Горчаков указал на выгруженные из повозок стойки и перекладины камнеметов.
– А то б мы сами не додумались! – громко возмутился не взлюбивший Олега конопатый сотник.
– А вам не напомни, так вы в отхожем месте и штаны спустить забудете! – не остался в долгу Горчаков.
Замечание вызвало взрыв дружного хохота, а круглое лицо конопатого воина налилось краской.
Когда начали привязывать к решеткам замороженные маты, стало уже не до смеха. Гибкий войлок превратился в холодные скользкие плиты, весившие немногим меньше бетонных.
«А не перемудрил ли я? – засомневался при этом Олег. – Лед с войлочным наполнителем, по идее, должен быть крепче, чем сухой войлок. Да вот выдержат ли колеса? И сдвинем ли мы это сооружение с места? А че теперь! – азартно подумал Горчаков. – Поздно боржоми пить! Сдвинем, никуда не денемся!»
Китайцы покрывали войлочные маты циновками, сплетенными из расщепленного бамбука и обтянутыми в два слоя воловьими шкурами. Олег, из опасения, что бамбук может загореться, отказался от этой защиты на бортах, а на «подъемном мосту» велел прикрепить циновки изнутри. Благо они были натянуты на деревянные рамы, и суздальцы без всяких проблем привязали их к решетчатому каркасу.
Погрузившись в работу, Горчаков перестал обращать внимание на доносившийся издали шум битвы, и только заметив приближавшихся всадников, с удивлением понял, что уже давно не слышит приглушенного расстоянием гула. Олег выудил из поясной сумки швейцарские механические часы. На них было 13.47, а сражение началось в 11.20 по «местному времени», которое Горчаков выставил на днях по самодельным солнечным часам.
Всадников подъезжало где-то с полсотни, впереди всех на белом жеребце гордо восседал в позолоченной чешуйчатой броне Всеволод Юрьевич собственной персоной. Посеребренная личина его шлема была откинута наверх. Чтобы копировавшая человеческое лицо маска стояла вертикально, князь накинул свисавшую с подбородка личины петельку на заостренный и оканчивавшийся шишечкой яловец шлема.
По сторонам от сына великого князя покачивались в седлах Роман Ингваревич и Еремей Глебович. Позади Всеволода знаменосец вез квадратный стяг с тремя длинными треугольными вымпелами по краю. Горчаков уже знал, что это не абы что, а настоящий раритет – знамя самого Владимира Мономаха! Под которым он совершил восемь десятков только крупных походов! А разных мелких стычек в долгой ратной жизни Владимира Всеволодовича было «столько, что теперь и не упомню», как написал сам князь на склоне лет.
По васильково-голубому полю реликвии были рассыпаны алые крестики с золотой окантовкой, а в центре стяга в рамке из багрового шелка стоял с мечом в руках архангел Михаил, искусно вышитый золотой проволокой.
– А мне боярышня Ксения Федоровна сказывала, – прошептал над ухом вездесущий Вадим, заметивший, как господин уставился на знамя, – что…
– Тьфу ты, блин! – прошипел вздрогнувший от неожиданности Олег. – Ты прямо как тот «нечистый», который всегда у человека за левым плечом!