Черный сорокопут. Дьявольский микроб
Шрифт:
— Ты мне все втолковал. Присяду я, что ли?
Он кивнул и отступил на пару футов. Я спустил ноги на пол, покосился на Мэри Гопман, сидевшую в кресле близ своей кровати, Рядом с ней стоял третий пришелец, тоже смуглый до черноты. На Мэри было бело–голубое шелковое платье без рукавов. Это последнее обстоятельство и позволило мне разглядеть четыре отметины повыше локтя: видно, хватанули ее без особых церемоний за руку.
Хоть и приехали мы несколько часов назад, оставив позади утомительную, нескончаемую тряску дороги, я был практически при полной экипировке — за вычетом ботинок, пиджака и галстука. К незапланированному путешествию нас вынудили незапланированные
Я верю в совпадения, но не дохожу в этой вере до идиотизма. Четверо ученых исчезли вместе со своими женами по пути в Австралию. Шанс исчезнуть имелся также у пятой четы, то есть у нас. Задержка в аэропорту Сувы на островах Фиджи выглядела как попытка задействовать этот шанс. Вот почему мы не раздевались на ночь. Вот почему заперлись и прямо в одежде дежурили. Приняв вахту первым, я стоически отсидел в потемках до трех утра, а в три легким касанием разбудил Мэри и тотчас улегся почивать. Уснул я мигом, а она, кажется, сразу последовала моему примеру. Мне удалось глянуть украдкой на циферблат своих часов. Они показывали всего–навсего три двадцать. Одно из двух: либо я будил ее слишком деликатно — и не добудился, либо ее подкосила усталость следствие прошлой бессонной ночи. Ведь перелет Сан–Франциско — Гавайи протекал столь тяжко, что даже тренированные стюардессы не выдерживали. Да что, впрочем, махать кулаками после драки!
Надев ботинки, я всмотрелся в Мэри повнимательней. Ореол безмятежности вокруг ангельского чела померк, лицо побледнело, голубые тени утомления сгустились под глазами. Путешественница–мученица, вконец вымотанная дорогой. Перехватив мой взгляд, она заговорила:
— Каюсь, что я…
— Помалкивайте! — распорядился я свирепо.
Она заморгала часто–часто, словно схлопотала по физиономии. Затем, поджав губы, уставилась на свои чулки. Мужчина в яхтсменской шапочке противно захлюпал, ну, как вода, толчками опорожняющая засоренную раковину.
— Не берите его слова в голову, миссис Бентолл. Он вякает для блезиру. На земле не протолкаться — кругом крутые парни вроде Бентолла. А крутые они для показухи. А на деле — хлюпики. С перепугу еще огрызаются. Ловят в крике кайф. Да на кого огрызаются? На слабаков! — Он испытующе и отнюдь не благожелательно покосился на меня: — Верно, Бентолл?
— Чего тебе надо? — хрипло спросил я. — Что означает это… это вторжение? Зря теряешь время, парень. Ну, есть у меня долларов этак сорок. Есть туристские чеки. Тебе они без пользы. Камешки моей жены…
— Почему вы оба при параде? — спросил вдруг он. Я насупился.
— Не понимаю, зачем…
Нечто твердое, холодное и хамоватое ткнулось мне в затылок. Тот, кто укорачивал дуло этого двенадцатикалиберного ружья, плохо отшлифовал его жерло.
— У нас с женой приоритетное положение, — быстро отозвался я, совмещая две малосовместимые тональности: испуганную и павлинью, позерскую. — У меня крайне срочные дела. Я сообщил об этом начальству аэропорта. Известно ведь, что некоторые ночные рейсы садятся в Суве на дозаправку. Ну вот я и попросил, чтоб при первой же оказии нас отправили. Здешняя челядь предупреждена, держит руку на пульсе… — Я вешал ему лапшу на уши. Пусть проверят. Дневная смена давно разошлась по домам. Спрашивать не у кого. Но, кажется, он мне и так поверил.
— Очень интересно, очень интересно, — проворчал он. — И вполне подходяще… Миссис Бентолл, можете подсесть к вашему мужу. А то вы дрожите. Если от холода, муж вас согреет. — Она пересекла комнату, села рядом со мной и уставилась в пространство. Тогда он позвал: — Кришна!
— Да, капитан! — откликнулся индус, сперва карауливший Мэри.
— Пойди прогуляйся. Как увидишь телефон, позвони в отель администратору. Скажи, звонишь из аэропорта. Только что, мол, сел на дозаправку КLМ, на нем, мол, есть два свободных места. Пускай, мол, они в темпе выезжают. Понял?
— Да, капитан! — Блеснув белоснежными зубами, Кришна направился к двери.
— Не туда, дурак! — Капитан кивнул в сторону французской двери на веранду. — Зачем проталкиваться через толпу любопытных, верно? Теперь так. Как только закончишь разговор, бери такси у своего дружка — и к парадному. Скажешь, что тебя вызвали из аэропорта. И мигом в номер за чемоданами.
Индус кивнул, открыл французскую дверь и испарился. Мужчина в яхтсменской шапочке зажег бычок, выдохнул облако дыма мне в лицо, ухмыльнулся:
— Ну как, лихо сработано?
— Что вы намерены с нами сделать? — настоятельно поинтересовался я.
— Захватить с собой в путешествие. — Он вновь заухмылялся, обнажая неровные прокуренные зубы. — И ни у кого не будет никаких вопросов. Все решат: вы улетели в Сидней. Вот ведь беда, верно. А теперь — подъем, руки за голову и кругом марш!
На меня смотрели три дула, самое далекое — в восемнадцати дюймах от меня. Так что разумней всего было подчиниться приказу. Яхтсмен позволил мне лишний разок окунуться взглядом в зияющие пасти темных железнодорожных туннелей, пошекотал ребра пистолетом, обшарил одежду опытной рукой, которая не упустила бы и спичечной головки. Наконец давление пистолета на позвоночник ослабло. Яхтсмен сделал шаг назад.
— О'кей, Бентолл, присаживайся. Диву даюсь. Фраера такого пошиба обычно мнят, будто без пушки им жизнь не в жизнь. А у тебя… Может, в шмотках? Пошмонаем поздней. — Он переключил свой исследовательский пыл на Мэри Гопман. — А как насчет вас, леди?
— Не прикасайтесь ко мне? — воскликнула она. — Вы не посмеете до меня дотронуться, наглец! — Она вскочила на ноги, прямая, как королевский гвардеец. Руки по швам, пальцы сжаты в кулак. Глубокий вдох — быстрый выдох, еще глубокий вдох — еще быстрый выдох. Без каблуков росту в ней было от силы пять футов четыре дюйма, но гнев несколько дюймов ей прибавил. — Как вы смеете подозревать… Разве похоже, что я… Конечно же никакого оружия у меня нет.
Медленно, внимательно, но без излишнего цинизма его глаза прошлись по всем складкам и изгибам одежды, облегавшим ее тело с предельной откровенностью. Он вздохнул.
— Конечно нет. Чудес на свете не бывает, — признал он с явным сожалением. — Может, в шмотках? Но время терпит. Пока мы не доберемся до места, чемоданов вам не видать. — Еще мгновение раздумий. — У вас, кажется, есть сумочка, не правда ли, леди?
— Не прикасайтесь к моей сумке своими грязными руками! — воскликнула она.