Черный список деда Мазая
Шрифт:
– Вы не разобрались. Сто граммов сырого продукта! Таракано уварился!
– Правильно! – с облегчением согласился администратор. – Ушел в подливу. Так вам нести морепродукты? Имейте в виду: насекомые – еда будущего, они состоят из одного белка!
– Спасибо, – быстро отказалась я, – лучше мороженое.
– Юрий! – изогнул бровь Модест. – Неси десерт!
– Сейчас Алиска из отдела бытовой химии вернется, – ляпнул расслабившийся повар, – она уже полчаса как за пломбиром утопала. Только за смертью лентяйку посылать.
– Вы приобретаете лакомство рядом со стиральным порошком? – напряглась я.
Модест Ильич предостерегающе кашлянул, но Юра, довольный тем, что
– Там холодильник стоит, – весело ответил он, – у нас свой сдох, временно пользуемся тем, где удобрения хранят. А что с эскимо случится? Оно ж в бумаге!
Глава 25
Решив не пробовать пломбир из отдела бытовой химии, мы с Вовкой покинули кафе, вышли на улицу, сели под большим бело-красным зонтом, заказали кофе и продолжили разговор.
– Дело Кириллова помнишь? – повторила я.
– Борис Андреевич Кириллов, – вздохнул Костин, – сотрудник одного из похоронных агентств, забирал дорогие вещи, которые клали в гроб безутешные родственники, часы, телефоны, а потом продавал их на рынке. Еще были бабушки, они воровали цветы на могилах, составляли из них букеты и торговали у метро. Анна Малкина тоже принадлежала к племени тех, кто грабит мертвых, она снимала с них одежду. К сожалению, при всей мерзости подобных деяний они достаточно распространены. Могилы люди разоряли с древних времен. Жрецы Египта тратили много усилий, пытаясь сохранить мумии фараонов и богатства, которые укладывались в погребальные камеры пирамид.
– Тамара пропитала туфли Жанны ядом медузы, – задумчиво произнесла я. – Жена Андрея Яковлевича не могла справиться с приступами немотивированной ярости и, опасаясь подкрадывающегося сумасшествия, покончила с собой. Жанна очень любила супруга, не хотела стать для него обузой и превратиться в чудовище и решила броситься под грузовик. Перед тем как лишить себя жизни, она отправила мужу звуковое сообщение. А сотрудники полиции решили: раз существует письмо, свидетельствующее о суициде, дело можно закрыть. Тамара осталась вне подозрений, в планы Кисловой не входило убивать других женщин, ее счастью мешала исключительно Жанна. Наверное, убийца собиралась уничтожить туфли, но вот незадача: Жанна попросила уложить ее в гроб в образе невесты. Кислова решила, что обувь погибнет в печи, и не беспокоилась. Но один из работников крематория…
– Сергей Парфенов, – перебил меня Вовка, – ранее судимый наркоман, он работает меньше года и, что удивительно, до сегодняшнего утра был на хорошем счету. Сергей раздевал трупы, а вещи сдавал в скупку, небольшой магазинчик на улице Бакеева, это в центре Москвы. Знаешь, кто там частый покупатель?
– Догадываюсь, – поморщилась я, – Всеволод Ковалев.
– А вот и нет! – не согласился Костин. – Его у прилавка не видели, женские вещи, кофточки, юбки, шали, сумки берет дама. Вот обувь она приобрела один раз, думаю…
– Думать тут особо нечего! – перебила я Вовку. – Шмотки комиссионка сдает в химчистку, приводит их в порядок, небось потом продает намного дороже, чем приобрела у населения. Продавцы врут покупателям, что одежонка совсем новая, максимум один раз надеванная. А вот с обувью такой фокус не проделать, она очень быстро изнашивается изнутри, поэтому уходит за копейки. Незнакомка приобрела туфли «Яковини», серо-голубые, те, что сняли с мертвой Жанны. Воронков нашел способ сохранять свои изделия. Даже после интенсивной носки они смотрятся новыми. В скупках всегда заполняют квитанции. Как зовут тетку?
– Светлана Иосифовна Нелидова, – тут же ответил Вовка.
– И сколько лет красавице? – вздохнула я. – Двадцать? Есть ее адрес? Телефон?
Костин вынул из кармана телефон.
– Она живет на Большой Бронной улице, скупка находится рядом.
– Ну надо же! – восхитилась я. – Дочь богатых родителей? Или сама зарабатывает? Поет в герл-бандз? Или актриса из сериалов? Как она связана с Севой?
Костин почесал шею.
– Комары! Совсем обнаглели, в городе нападают! Светлане Иосифовне хорошо за семьдесят, она давно на пенсии, работала в музыкальной школе, была женой известного дирижера, посвятила ему всю свою жизнь. А когда супруг скончался, Светлана Иосифовна превратилась в секретаря своего сына Никиты.
Я вскочила, чуть не опрокинув шаткий пластмассовый столик, потом села назад на неудобный стул.
– Никита Нелидов! Блестящий скрипач, много лет выступал с концертами по всему миру, потом неожиданно прервал карьеру и исчез. Где он сейчас, никто не знает, поговаривали, что уехал в Тибет, ушел в монастырь.
– Ты его знала? – удивился Вовка.
– Надеюсь, ты не забыл, что в моем кармане лежит диплом консерватории? – напомнила я. – О Никите постоянно говорили наши педагоги, впервые я о нем услышала еще в музыкальной школе, когда училась то ли в третьем, то ли во втором классе. Никита у нас выступал, он окончил ту же школу, что и я, и уже поступил в консерваторию. Помню свой шок, когда на сцену вышел маленький, худенький мальчик и заиграл так, как не умеет большинство взрослых опытных музыкантов. Мне сначала показалось, что он совсем ненамного старше меня, и это, кстати, было почти правдой. Никита в тринадцать лет поступил в консерваторию, он был вундеркинд. После его выступления я поняла, что из меня никогда не получится ничего путного в плане музыки. Значит, Светлана Иосифовна приобретает вещи в скупке?
– Да, – подтвердил Вовка. – Может, она нуждается? Берет тряпки задешево, потом перепродает их подороже, имеет крохотную прибыль. Сама знаешь, на пенсию прожить невозможно.
Я напрягла память.
– А ведь я и ее знаю. Моя мама, оперная певица, покинула сцену, родив меня. Я была поздним ребенком, не очень здоровым, вечно болела. Мамуля страшно боялась за Фросеньку [7] , меня постоянно кутали, я ходила в валенках до июня, но вот парадокс: чем сильнее мама тряслась надо мной, тем чаще я простужалась. Свекровь Светланы Иосифовны была детским врачом, и однажды мама отвезла меня к ней. Я училась классе в пятом, была послушной девочкой и, естественно, не спорила, когда в один из выходных дней услышала от мамули:
7
Почему Ефросинья Романова сменила имя, как она стала Евлампией (Лампой), рассказано в книге Дарьи Донцовой «Маникюр для покойника», издательство «Эксмо».
– Фросенька, сегодня мы отправимся к лучшему московскому педиатру.
Я привыкла таскаться по докторам и постоянно лечиться, но тот визит стал для меня неожиданностью. Дверь квартиры нам открыла женщина, отлично знакомая мне по школе, – училка Светлана Иосифовна. Я побаивалась Нелидову, она никогда не улыбалась, была очень строга с детьми. Светлана преподавала у нас танцы, она всегда носила при себе длинную линейку и могла треснуть ею по спине того, кто горбился. А я уродилась неуклюжей, вечно путалась у всех в ногах, и педагог недолюбливала меня. Короче, я, и без того не ожидавшая ничего приятного от посещения педиатра, чуть не разрыдалась. Но вредная тетка вдруг ласково сказала: