Черный свет
Шрифт:
Ее встретила непривычная тишина – дверь от удара резко хлопнула о стену и все замерли, уставившись на нее, как на инопланетянку. На секунду их удивленные взгляды вернули ее снова в детство, когда она стояла, трепля пальцами короткие белоснежные косички, перед отцом, вернувшимся в тот день с очередного собеседования. Еще до того, как они увидели в тесной ванной этот тусклый свет, эти цветастые баночки и огромное, белоснежное тело…
Ольга тряхнула черными обрывками волос, сгоняя с себя мысли, и ринулась к рабочему столу. Оператор, бросивший штатив в угол, рухнул прямо на диванчик, уткнувшись лицом в дешевый кожзаменитель. Девушка
Молчание стояло все такое же густое, тяжелое, несвойственное их расхлябанному офису. Раскрыв ежедневник с огромным количеством пометок, предложений, выписок с заседания, Ольга кинула взгляд на счетчик просмотров ее утренней потасовки – и удивилась, не обнаружив новости на сайте. Откатилась немного от рабочего места, чтобы увидеть побольше народу, и кинула в пустоту тихую фразу:
– Ребят, а где утреннее нападение?
Ей никто не ответил, все сосредоточенно нырнули в собственные экраны и клавиатуры, изображая бурную деятельность. Девушка с мелкими рыжими кудряшками так усердствовала, что даже не заметила, как колотит пальцами по одним и тем же буквам, создавая видимость занятости. Даже Мила-Люда отвернулась и рылась в поисках бумаги, но даже с большого расстояния было заметно, как сильно дрожат ее пальцы.
У Оли противно засосало под ложечкой.
В дверь сунулось тонкое, обрюзгшее лицо редактора с клювом-носом. Обведя всех сосредоточенным взглядом, заставляя каждого вжимать голову в плечи, он прищурился, а его пытливые, острые глаза замерли на девушке посреди офиса, вцепившейся в подлокотники собственного кресла:
– Ольга, шеф зовет. Быстро.
– Но у меня материал из администрации,– жалобно проблеяла девушка, но редактор даже не дал ей закончить мысль:
– Бегом.
И исчез из поля зрения.
…Офис шефа был большим, но каким-то пустым – широкие окна были прорезаны панелями жалюзи, огромный стол с несколькими стульями, кресло шефа, таращащегося в монитор, да большой фикус в кадке. Все остальное пространство с белыми стенами и паркетными полами было заполнено одним лишь воздухом, и, оказавшись в этом месте, Ольга всегда чувствовала себя на вершине горы, на которую так удобно глядеть со всех концов света и тыкать в нее пальцем. Прошмыгнув в кабинет, она села прямо напротив редактора, что-то сосредоточенно вычитывающего в сероватой бумаге. Шеф замер во главе стола – с по-птичьи хищными глазами, расплывшимися руками и прилизанными черными волосами, он, казалось, взглядом прошивал девушку насквозь.
– Добрый день,– поздоровалась она, и голос предательски просел на нижние ноты, показывая ее испуг. Она сама и не знала почему, но руководитель вызывал в ней почти суеверный, иррациональный ужас– она тушевалась, шептала что-то и производила впечатление полнейшей бездарности. Редактор на ее тихий шепот не обратил абсолютно никакого внимания, его коричневый пиджак почему-то напоминал о темной ванной, и Ольгу снова передернуло.
Мысли о трагедии, случившейся так давно, все лезли и лезли ей в голову, мешая нормально подумать, собрать в кучу остатки самообладания и выслушать директора. Натянув рукава свитера на ладони, сжав кулаки и спрятав их под столешницу, она, вся сморщившаяся в комок, глуповато улыбнулась. И в который раз взмолилась, чтобы шеф не заметил ее испачканных брюк.
– Добрый, добрый. Ничего объяснить не хочешь? – он сразу скакнул от официоза к делу, и Ольга мгновенно поняла, что разговор будет долгим и тяжелым. Редактор зашелестел бумагой, и она примолкла, дожидаясь, пока установится тишина.
– По поводу утреннего инцидента? Я выехала снимать место аварии, на меня набросился виновник, его оттащил водитель. Так как подготовить репортаж об аварии у меня не было возможности, я подала новость о нападении, лицо его замазали, личных данных не указывали. Инцидент исчерпан.
– Ты так думаешь? – он посмотрел на нее с усмешкой, но глаза оставались ледяными, мертвыми. Шеф подпер большим кулаком свой второй подбородок, будто ему было безумно интересно, и приготовился слушать.
– Думаю, да. А из-за чего весь сыр-бор? Что-то случилось? Я только приехала и увидела, что новость удалена…
– А ты в курсе вообще, к кому с камерой полезла?
– Ни малейшего понятия не имею,– в его голосе Ольге послышалась угроза, и она мгновенно напряглась, распрямляя плечи. – Но мне кажется, что ничего страшного нет в том, чтобы сделать типичные для нас фото аварии, кто бы за рулем ни был. Номера же мы не показываем… Не вижу, из чего можно сделать трагедию. Скорее уж нам надо было вызывать полицию, вон, у меня до сих пор вся одежда грязная…
– Деточка моя,– прервал ее директор. – Ты думаешь, мне дело есть до твоей грязи? Ты вообще в курсе, что ты драку затеяла с не последним человеком в городе, и теперь эти видео расползлись по всему интернету?
– Нет, не в курсе.– Ольга глянула ему прямо в глаза, ощущая лихорадочный румянец на щеках и то, как адреналин бьет по венам изнутри, заставляя гордо приподниматься подбородку. – Я вообще-то три часа провела в администрации, готовила сюжет, которым до сих пор не могу заняться из-за проблем с этим товарищем, что бил бы меня прямо в лицо, не будь рядом нашего водителя. И мне некогда было следить за социальными сетями.
– Так вот я тебе и говорю, что совсем не в ту степь ты полезла. Новость с сайта убрали, почистим, где сможем. От тебя – ни звука не должно быть, уяснила? Тот, на кого вы так полезли непредусмотрительно, мой старый товарищ, и с ним я проблему улажу, но в следующий раз – вылетишь как пробка из бутылки. Ясно?
– Не совсем,– у нее аж дыхание перехватило от собственной дерзости, но Ольга, заправив за уши черные пряди, бросила ему прямо в мертвые глаза:– Что мне теперь, перед каждой аварией вам звонить и спрашивать, ни друг ли это ваш? Я делала свою работу, за что получила физические травмы, кое-как спасла камеру и подготовила резонансный сюжет. А сейчас оказывается, что я еще и виновата в чем-то.
– Милочка, вы проявляете прямо суицидальные наклонности,– глаза шефа опасно сузились, а приклеенная к губам черная улыбочка казалась вырезанной из кальки, на которой кто-то оставил старый набросок жуткой гримасы простым карандашом.
– А что, собственно, я сказала не так? – щеки отчаянно пульсировали, сердце пыталось пробраться куда-то к горлу, карабкаясь по пищеводу, задевая трахею и ударяясь о грудину изнутри, но смолчать Ольга не могла. Слишком часто в их офисе возникали такие ситуации, слишком часто чересчур влиятельные товарищи перекрывали ход многим отличным сюжетам просто потому, что они могли навредить «кому-то очень важному». Но сегодня грязной, униженной и почти растоптанной Ольге отчаянно хотелось добиться хоть грамма какой-то справедливости, а не получать очередной плевок в душу за просто выполненную работу.