Черный всадник
Шрифт:
Юрась отстранил сотника в сторону.
— С чем прибыл, казак, из Сечи?
Арсен замялся с ответом.
— Но… ясновельможный пан гетман… — он взглядом недвусмысленно указал на старшин и салтанов, прислушивавшихся к каждому его слову. — Я устал с дороги и… думаю, уместно ли сейчас говорить о делах?
— А может, я вообще не желаю разговаривать с запорожцами ни о чем! — раздражённо воскликнул Юрий Хмельницкий. — Они изменили
— Ясновельможный пан гетман…
Арсен хотел перевести беседу на другое или совсем прекратить её, но возбуждённый до крайности Юрась заорал изо всех сил:
— Молчи, запорожская собака!.. Я знаю, ты приехал уговаривать меня изменить моим теперешним союзникам и покровителям и переметнуться на сторону Серко или презренного поповича!
— Пан гетман, я…
— И слушать не хочу!.. Вы все желаете моей смерти!.. Вместо того чтобы поддержать своего законного властителя, вы готовы, как кровожадные псы, рвать его живьём в клочья!.. Ничтожные людишки!.. Негодяи!..
— Позвольте, ясновельможный пан…
Но Юрась и на этот раз не дал Арсену говорить.
— Не ты первый приезжаешь из Запорожья! На днях тут был уже один посол… Или лазутчик… Переговаривался с наказным атаманом Астаматием за моей спиной… И знаешь, где он теперь? — Юрась помедлил, пристально глядя казаку в лицо. — В яме!.. Так можешь утешиться, что не один будешь болтаться на перекладине, а вместе со своим братчиком!
Многогрешный наклонился к гетману и тихо, но так, чтобы все слышали, произнёс:
— Этот казак дерзко оскорблял вас в Стамбуле, а меня в присутствии Серко, когда я был послом вашей ясновельможности на Запорожье прошлым летом… Может, позволите мне теперь побеседовать с ним малость?
— Полностью поручаю его тебе, — подумав, ответил Юрась. — Пускай все мои друзья видят, что я не поддерживаю никаких связей с врагами нашими, а с послами их расправляюсь беспощадно, как с коварными гиенами… Возьми его и брось в яму!
Стражники схватили Арсена за руки, отобрали оружие. Поначалу он хотел вырваться, бежать, но быстро сообразил, что на побег нет никакой надежды. Держали его крепко.
Многогрешный больно ткнул казака в спину.
— Иди!
Арсен выразительно взглянул на Златку и Стешу, будто просил их молчать, а потом — на Юрия Хмельницкого. Но как ни кипело сердце от досады, Арсен сдерживал себя, понимая, что сам попал в западню.
— Прощайте, пан гетман, — кинул он через плечо, так как Многогрешный уже выталкивал его из комнаты. — Думаю, мы все-таки продолжим наш разговор для обоюдной пользы.
— Иди, иди! — прикрикнул Многогрешный. — Станет ясновельможный пан гетман с каждым разговаривать! Как же!.. Хватит, если я с тобой побалакаю, парень!
Арсен шагнул через порог. Ему показалось, что позади тихо вскрикнула Златка. Но в гостиной сразу же загудели мужские
5
Лестницу не поставили. Многогрешный обеими руками толкнул запорожца в яму, обдавшую запахом прелой соломы, плесенью, смрадной духотой, и он полетел вниз.
Яма оказалась глубокой, как колодец. Арсен упал на людей, которые лежали на толстой соломенной подстилке, тесно прижавшись друг к другу. Кто-то вскрикнул от боли, кто-то выругался. И яма наполнилась гамом: те, кому больше всех досталось при падении Арсена, стонали и охали, другие щёлкали зубами от холода, пытались получше укутаться жалкими лохмотьями, проклинали Юрася, судьбу и все на свете.
Наверху стражники закрыли яму матами. Никого и ничего не видя, опасаясь наступить на кого-нибудь, Арсен привалился спиной к стене, сидел, потирая ушибленное колено. Чья-то рука нащупала в темноте полу его дублёного кожуха, перебралась выше и сжала его локоть. А хриплый простуженный голос спросил:
— Это ты, мил человек, свалился на меня, как снег на голову?
— Я.
— Да, не каждого среди ночи приводят сюда и кидают, как бревно, людям на головы. Кто ж ты такой, что тебе оказана такая честь?
— Пугу-пугу, казак с Лугу [37] , — ответил Арсен запорожским паролем, не зная, с кем говорит и кто ещё слушает их разговор.
— Правда?.. Из какого куреня?
— Из Переяславского.
— А я из Мышастовского…
— Так ты тоже запорожец?
— Да, Мирон Семашко…
Арсен пожал братчику руку, наклонился к его уху, зашептал:
— Доброго здоровья, брат… Привет тебе от семьи!
— Ты был у моих? — удивился Семашко. — Как попал? Что там у них?
37
Луг — низовье Днепра, поросшее лесом.
Опираясь на руки, узник подтянулся ближе и сел рядом с Арсеном.
— Все живы и здоровы. Беспокоятся о тебе… Мы заходили к ним с Семёном Гурко.
— С Семёном Гурко? — ещё больше удивился Семашко. — А он как тут очутился?
Арсен рассказал о встрече с Семёном и о причине их приезда в Немиров. Когда все узники, возбуждённые неожиданным появлением запорожца, успокоились и забылись тяжёлым сном, Арсен встал и вытянул руку вверх, пытаясь дотянуться до края ямы. Но как он ни поднимался на цыпочки, как ни подпрыгивал, усилия его были тщетными.
Мирон Семашко горько заметил:
— Напрасно, брат, стараешься! Тут ничего не придумаешь: яма глубже твоего роста вдвое. И стены гладкие — зацепиться не за что…
— А если встать на плечи друг другу?
— Так получишь от стражника боздуганом или саблей по голове! А поутру вытащат окоченевшего и бросят в прорубь… ракам на поживу… Нет, брат, оставь эту затею, если не хочешь раньше времени отправиться на тот свет…
— Гм, значит, без посторонней помощи никак не выбраться отсюда?