Черный выход
Шрифт:
И осекся, потому что Эрих вдруг посмотрел на него странным взглядом, будто сумел уловить в голосе Фомина скрытую информацию.
– Ты ходишь за Периметр? – Брови немца поползли вверх.
Игорь сделал единственное, что могло спасти ситуацию. Он засмеялся, стараясь скрыть фальшь, смахнул с блюдца пластик сыра и закинул в рот. Сочно зажевал, глядя товарищу в глаза.
– Куда мне за Периметр, Эрих, – усмехнулся Игорь. – Разве я похож на отчаявшегося человека?
– А знакомые? – Похоже, немец поверил Фомину, но сдаваться не собирался, ухватившись за кажущуюся
– Ну тебя, – отмахнулся парень. – Это уже не смешно, Эрих. Лучше обрабатывай своего шефа. Или найди способ умаслить Шнайдера. Но – я серьезно – выкинь из головы саму мысль о нелегальном походе за Периметр. И хватит бухать, это, судя по всему, водка тебе в голову ударила…
Фомин отнял у вяло сопротивляющегося немца полупустую стопку, пододвинуло к нему принесенную тарелку с дымящимися пельменями. Фишера действительно повело от спиртного – неизвестно сколько он выпил до прихода Фомина, но сейчас с каждой минутой он все больше «плыл», растекаясь по стойке и стекленея взглядом. Потому Игорь сунул ему в тонкие пальцы вторую вилку и, приказав: «Ешь!» – присоединился к трапезе.
За спиной грохнул улетевший в сторону стул, неодобрительно загудели посетители. Грубый мужской голос пророкотал: «Сука!»
На тарелку с пельменями упала тень прошедшего мимо охранника «Саманты», брата Марины-гардеробщицы. Он на ходу что-то загудел себе под нос, похожее на: «Успокойтесь, пожалуйста». Впрочем, с той же интонацией он мог бы цитировать Мандельштама – слова были всего лишь дежурным мостиком для перехода к более активным действиям и не несли никакой смысловой нагрузки.
Сводящий скулы скрип сдвигаемого по полу тяжелого стола заставил Фомина поморщиться, а нарастающая какофония голосов и звуков – оторваться от еды и повернуться.
Карточная игра пришла к одному из своих логических завершений – плечистый мужик в жилетке удерживал за плечи второго, с красной рожей, которая сейчас и вовсе побагровела. Краснорожий вытянул вперед бычью шею, матерясь и брызгая слюной, его пальцы сжались в кулаки, из которых жалобно торчала порванная карта. Рядом валялся стул, карточный стол оказался сдвинутым в сторону.
Объектом столь яростной реакции оказался третий игрок, странноватый парень в пижонском костюме. Он стоял по другую сторону стола и, казалось, не выказывал ни малейшего испуга, а судя по глазам, так и вовсе посмеивался над незадачливыми картежниками.
Мужик в жилетке заметил подходящего к ним охранника, тотчас сильно одернул своего товарища и примирительно поднял вверх ладони. Сквозь шум Игорь не услышал, что именно сказал игрок, но все было понятно и без слов – они уверены, что бородатый стиляга шулер и выиграл у них нечестно. А значит, они имеют полное право вернуть свои деньги силой.
Охранник склонил голову набок, и его квадратная челюсть задвигалась, вываливая на гостей заведения тяжеловесные аргументы. При этом брат Марины, словно Пизанская башня, медленно наклонялся вперед, будто бы желая обрушиться сверху на разбушевавшуюся парочку. Однако те все поняли, недовольно засопели, подняли стулья и ретировались в сторону барной стойки. До Фомина донесся разговор:
– Твою мать! Тут весь кабак заодно! Хер чего докажешь!
– Не, Володя, ты видел? Кто с таким раскладом на мизер три раза подряд идет?
– Кидала, чистой воды! Я тебе говорю!.. Столько денег просрали, эх!
– Ты его глаза видел? Урод, самый настоящий. Должно быть, мамаша его, шалава, от сталкера эту тлю подцепила…
– Ублюдок, мутант…
Дальше Игорь слушать не стал. Он перехватил за необхватный бицепс проходящего мимо охранника, сунул ему в руку купюру в пятьсот рублей. Негромко сказал:
– Прогуляйся до туалета, лады?
После чего взял в каждую руку по тарелке, из которых они с немцем закусывали, и подошел к ругающимся мужикам.
– Уважаемые, – почти ласково обратился он к ним, привлекая внимание. – Тетя Тамара Чеснокова – не шалава и не проститутка. Тетя Тамара – повар.
И от души влепил тарелками в наглые морды.
Из небольших колонок пела что-то глупое очередная отечественная поп-звезда. Ее голос периодически тонул в урчании работающего на холостом ходу мотора старенькой «Чайки», припаркованной в полутемном переулке, откуда открывался вид на проспект и стоящий через дорогу супермаркет.
Игорь протянул озябшие руки и передвинул верньер автомобильной печки на максимум. Зашумели вентиляторы, окончательно заглушая слабое пение, сквозь решетки обдувов в салон понесся сухой воздух с ощутимым запахом пыли. В горле моментом запершило, но стало чуть теплее.
– Чего ты не возьмешь новую машину? Ну рухлядь же, право слово! – не выдержал Фомин, ловя пальцами струи воздуха.
– Балбес ты, – беззлобно ответил Чесноков из темноты капюшона. – Это же «Чайка», раритет.
– Не греет твой раритет ни хрена.
– Понимал бы чего. На такой космонавтов возили.
– В минус тридцать? Сомневаюсь.
В ответ кажущаяся в темноте черной фигура в капюшоне лишь больше развалилась на сиденье, устраиваясь поудобнее.
Спорить было бесполезно. Светло-голубая «Чайка» с хромированными блюдцами фар и красными флажками на корпусе была слабостью и гордостью Гоши Чеснокова. Игорь знал, что другу несколько раз предлагали хорошие деньги за машину, но Гоша был непреклонен, говорил, что детские мечты не продаются. Эту машину он собирал по частям несколько лет, буквально по винтику, по кнопочке. Не все детали удалось найти, кое-что пришлось заменить на современное, однако Чеснокова это не сильно расстраивало. В конце концов, цифровая магнитола не сильно хуже аутентичного транзисторного приемника.
– Чего ты с этими дураками сцепился-то? – прервал молчание Игорь, лениво наблюдая за редкими прохожими на улице. Тепло подействовало, и его уставший организм начал проваливаться в сонливую меланхолию.
Гоша скрипнул кожей перчаток и скинул капюшон. В свете фонарей блеснули глаза, такие странные и нечеловеческие. Борода, так похожая на густую шерсть животного, наэлектризовалась, и ворсинки топорщились в разные стороны.
Друг Фомина был дифферентом на второй стадии, и это уже не лечилось.