Черный жемчуг
Шрифт:
– Уезжайте домой! – крикнул в ответ Ральф. – Должно быть, вы спятили, мисс. Сейчас же поезжайте домой!
– Не говорите глупостей. Раз уж я здесь, я могу помочь вам. Нод привык к пастушеской работе, – так оно и было, и Ральф знал это, потому что часто наблюдал, как Аннунсиата для забавы помогает пастухам загонять стадо.
Ральф замер на месте, подобно утесу, а овцы обтекали его рекой, постепенно замедляя шаг. В мгновение поняв все, Эдуард попросил Ральфа:
– Пусть она останется.
Ральф и Эдуард обменялись взглядами, и Ральф безнадежно махнул рукой. Они ничего не имели против ее присутствия до тех пор, пока не удастся справиться со стадом, но как только стадо будет направлено в поле, Аннунсиата должна будет уехать. Девушка повернула пони и начала объезжать стадо, заходя вокруг его дальнего края, пока с другой стороны Ральф направлялся ко рву на краю пшеничного поля. Аннунсиата не поняла, что случилось, но неожиданно Лис поднялся на дыбы и зашатался, скользя по краю рва. Он пытался удержать равновесие, но из-за того, что множество овец вокруг прыгало через ров и путалось под ногами, жеребец не мог подняться. Он упал, подмяв под себя Ральфа.
Минуту двое других всадников ожидали, что жеребец встанет и они вновь увидят Ральфа, но когда послышалось протяжное конское ржание и стон боли, все стало ясно. Лис не мог подняться, хотя его голова виднелась над краем рва, ноздри раздувались, а ржание далеко разносилось в темноте. Аннунсиата моментально поняла, что случилось: жеребец застрял во рву так, что придавил собой Ральфа. Пустив Нода галопом, Аннунсиата врезалась прямо в стадо, так что овцы отскакивали в стороны, как камешки из-под копыт. Ее не заботила опасность передавить все стадо, так как она знала, что застрявший конь будет биться в страхе и может до смерти задавить оказавшегося под Ним человека.
Пробиваясь через стадо, Аннунсиата видела, что задние ноги Лиса оставили на краю рва глубокие следы, пока он соскальзывал вниз, а передние ноги оказались на дне, согнувшись под весом жеребца. Остановив Нода и спрыгнув на землю, девушка с ужасом увидела, что конь вновь поднял голову и бешено забился, а из рва донесся стон Ральфа, невидимого в темноте рва под телом коня. Надо было успокоить Лиса любой ценой. Бросив узду, Аннунсиата бросилась к голове Лиса, упала на нее всем телом и придавила к земле. Жеребец застыл, только продолжал фыркать в ужасе.
– Я держу его, Ральф, – крикнула девушка. – С вами все в порядке?
– Рука сломана, – простонал Ральф. – И кажется, ребра тоже...
В этот момент к ним подъехал Эдуард и спрыгнул с седла. Его конь шарахнулся от странной темной массы во рву, и Аннунсиата крикнула:
– Лис застрял! Вы можете спуститься и освободить его? Он придавил Ральфа, – Эдуард попытался приблизиться, но его конь испуганно отпрянул. – Да отпустите его! – взмолилась Аннунсиата.
– Не могу, – ответил Эдуард. – Он убежит, и я потом не смогу поймать его.
Ральф снова застонал.
– О Боже! – воскликнула Аннунсиата. – Надо немедленно что-то делать! Подождите, – Лис немного успокоился, он дрожал всем телом, но не пытался больше поднять голову. – Эдуард, вы можете подойти поближе и подержать Лиса, пока я спущусь в ров? Держите его за шею или за уши, только не давайте ему двигаться.
– Но вы... – возразил было Эдуард, но замолчал. Положение становилось критическим. – Ладно.
Успокаивая своего коня, он подошел поближе, и когда Аннунсиата отпустила голову Лиса, он поставил ногу на шею жеребца пониже головы, придавив ее к земле. Эдуард не ожидал, что этого окажется достаточно, но Лис, похоже, уже примирился со своей неподвижностью, он только дрожал и фыркал, но не двигался с места. Обойдя его, Аннунсиата спустилась в ров. Пробежав пальцами по плечу Лиса, она обнаружила, что его передняя нога застряла между камнями на дне рва.
– Потерпите, Ральф, уже скоро, – ободряюще пробормотала она, но Ральф не ответил. Аннунсиата решила, что он в обмороке от сильной боли. Ощупав колено жеребца и тонкую берцовую кость, она поняла, что Ральф попал как раз под плечо Лиса. Девушке не удалось откатить в сторону зажавший копыто камень, поэтому все, что она могла сделать – собраться с силами и приподнять ногу коня так, чтобы высвободить ее. Аннунсиата напряглась, чувствуя, как ее мышцы начинают дрожать от усилия. Ее руки оказались достаточно сильными.
Наконец послышался скрежет, и Аннунсиата почувствовала, что копыто коня освободилось. Лис тоже это понял и попытался подняться, но она придержала его, осторожно распрямляя ногу и ставя ее на дно рва, там, где не было камней. Если бы она отпустила Лиса, он вполне мог угодить в ту же самую расщелину.
– Ну как? Все в порядке? – донесся сверху встревоженный голос Эдуарда.
– Подождите, – коротко отозвалась Аннунсиата.
– Ради Бога, побыстрее! Нельзя, чтобы нас застали здесь.
– Да подождите вы! – повторила она резко.
Она должна была узнать, в каком положении лежит Ральф. Если он окажется под копытами, то может получить гораздо более серьезную рану, когда жеребец будет подниматься. Наконец она поняла, что копыта не заденут Ральфа. Теперь оставалось только пожелать, чтобы Ральф не шевелился, пока Лис будет выбираться из рва, – так будет лучше для него. Пробравшись под животом жеребца, Аннунсиата закрыла собой тело Ральфа. Он молчал и не шевелился, и девушка решила, что Ральф потерял сознание.
– Все в порядке, – сказала она, сдерживая дрожь. – Поднимайте его.
Эдуард убрал ногу с шеи Лиса, и как только тот поднял голову, потянул за поводья.
– Иди же, Лис, старина. Вставай, вставай. Жеребец осторожно задвигался, и, почувствовав, что его положение улучшилось, выпрямился, встав на четыре ноги на дне рва. Потянулось томительное ожидание, пока Лис пытался выбраться из рва. Для Аннунсиаты эта минута показалась ужасной, она чувствовала себя так, будто была брошена в штормовое море в закупоренной бутылке. Казалось, ее со всех сторон окружила громадная, горячая, с резким конским запахом плоть, а ее собственное хрупкое тело было зажато в тисках между нею и неподвижным Ральфом. Что-то резко ударило ее в плечо, Аннунсиата зажмурилась от боли и соскользнула на дно рва. Внезапно во рву стало свободнее, и в легкие Аннунсиаты вновь рванулся свежий ночной воздух.