Черный жемчуг
Шрифт:
– У вас будут неприятности? – со внезапной серьезностью спросила девушка.
– Надеюсь, что нет. Хотя сейчас нам придется несладко.
– Что вы хотели сделать? – еле слышно произнесла Аннунсиата.
Ральф покачал головой.
– Вам лучше не знать об этом. Нельзя впутывать вас в это дело. Ну, детка, поцелуйте меня и идите к себе. Я уже засыпаю.
Она наклонилась, чтобы прикоснуться к его щеке, но в последний момент Ральф повернул голову так, что их губы встретились. От этого поцелуя дрожь пробежала по всему телу Аннунсиаты, и она подумала, что еще никогда не испытывала такого приятного ощущения. Она поспешно отстранилась, высвободила руку и отошла от постели. Выходя, она заметила, что Мэри пристально смотрит на нее. Лицо Мэри никогда не казалось безмятежным, но в этот момент она смотрела на Аннунсиату со странным выражением – отчасти подозрительным, и отчасти – могло ли быть такое? – враждебным.
В маленькой комнате, где она спала, приезжая в дом Морлэндов, Аннунсиата еле держалась на ногах от усталости, пока Эллин раздевала ее. Кэти и Элизабет уже спали в дальнем углу комнаты, а Аннунсиата и Эллин стояли в небольшом пятне света единственной свечи, как на островке среди тьмы.
– Что хозяину было нужно от вас? – спросила Эллин, высвобождая руки девушки из рукавов платья. Ее голос был понижен до еле слышного шепота. – Он смотрел на вас так странно...
– Он поблагодарил меня за то, что я спасла ему жизнь, – ответила Аннунсиата.
– Спасли ему жизнь, ну и ну! Напрасно он так сказал. Вы и так хвастливы, так что не следовало давать вам повод для гордости.
– Я не горжусь этим, – устало проговорила Аннунсиата.
– Нет, гордитесь, и совсем забываете, как вели себя, как мчались куда-то ночью, как сумасшедший заяц...
Разговор превращался в обычный спор, и Аннунсиата едва не расплакалась.
– Он сказал, что найдет способ избавить меня от наказания, – в отчаянии произнесла она.
– Неужели он решил отменить вашу завтрашнюю порку? – ядовито поинтересовалась Эллин, но тут же пожалела о своих словах – ей самой было неприятно думать об этом. – Простите, мисс, что я сама не смогла заступиться за вас – только чтобы не сделать хуже, – продолжала она, высвобождая раненое плечо своей молодой хозяйки, – в конце концов, ваша рука – достаточное наказание за эту выходку. Хозяин пообещал заступиться за вас перед матерью?
– Нет, – быстро сказала Аннунсиата. – Я бы не разрешила ему – это было бы слишком стыдно.
– Ну ладно, как хотите, – примирительно заметила Эллин. Ей пришлось много повозиться, одевая хозяйку в ночную рубашку, так как Аннунсиата совершенно не могла поднять правую руку. Наконец с переодеванием было покончено, и Эллин уложила хозяйку в постель, укрыла ее и заботливо подоткнула одеяло. – А теперь засыпайте, детка, да благословит вас Господь. Вы слишком хороши для любого мужчины, что бы я ни говорила, и даже если мастер Кит сможет жениться на вас, он не достоин вас – я всегда была уверена в этом.
Она внезапно замолчала. Последовала напряженная пауза, во время которой Аннунсиата широко открытыми глазами в изумлении глядела на свою няню.
– Что ты хочешь этим сказать, Эллин?
– Ничего, ровным счетом ничего.
– Почему ты сказала «если Кит сможет жениться на вас»? – Эллин прикусила губу, а Аннунсиата настойчиво продолжала: – Я не отпущу тебя, пока ты не объяснишь все. Ну, Эллин, милочка, что это значит? Расскажи своей девочке.
Эллин присела на край постели.
– У вас не только настырный нрав, но и медовый язычок! Хорошо, я скажу, потому что вам надо знать об этом. Только не проболтайтесь ни своей матушке, ни кому-нибудь другому.
– Обещаю!
– Мистер Кит не может жениться на вас, а вы не можете выйти за него замуж, потому что вы брат и сестра.
Аннунсиата уставилась на нее непонимающим взглядом.
– Не может быть... Кит и я? Что ты сказала?..
– Подумайте сами, мисс.
– Ты хочешь сказать, у нас был один отец? Отец Кита – мой отец?
– Вот именно. Но помните, это тайна. Я только подумала, что вам надо узнать об этом, пока вы не успели влюбиться в Кита.
– Но откуда ты узнала? – наконец смогла вымолвить Аннунсиата.
– Когда ваша мать была девушкой, она любила его так сильно, что больше никого не смогла полюбить за всю свою жизнь.
– И это все? – недоумевала Аннунсиата.
– Этого достаточно. Неужели ваша мать смогла бы жить с мужчиной, которого она не любит? Но есть и еще кое-что...
– Да говори же!
– В ночь, когда ваша мать понесла, в доме был отец Кита. Он и ваша мать долго оставались вдвоем. Потому-то ваша мать и объявила, что вы выйдете замуж за Кита, – чтобы никто не заподозрил, что его отец был вашим отцом. Ваша мать никогда не говорила об этом – если бы родственники догадались о чем-нибудь, сплетни начали бы расти, как снежный ком.
Задумавшись, Аннунсиата поняла, что это правда. Она долго глядела на Эллин своими черными глубокими глазами.
– Значит, Кит мой брат? – наконец прошептала она. – Этому невозможно поверить.
В ее усталой голове промелькнули воспоминания о том, как они с Китом росли, и собственное удивление, почему она так и не смогла полюбить Кита, как будущего мужа.
Эллин взяла свечу и на цыпочках вышла из комнаты, оставив Аннунсиату в полной темноте, так как луна уже скрылась. Лекарственный настой, приготовленный Руфью, уже начал оказывать свое воздействие – мучительная боль в плече превратилась в слабое покалывание. Мозг Аннунсиаты наполнил приятный туман, заставляя ее забыть о событиях прошлого дня и о том, что принесет с собой утро.
«Кит – мой брат? – внезапно снова промелькнуло в ее голове. – Отец Кита, который погиб в битве на Марстоне, – мой отец? Значит, отец умер еще до того, как я родилась. Нет, это не может быть правдой!» Аннунсиата вспомнила, что ее мать долго жила вместе с матерью Кита, Хиро, – странно, как они могли ужиться? С трудом удерживаясь, чтобы не заснуть, она неожиданно со всей ясностью и уверенностью решила: «Кит – мой брат?! Я не верю этому».
Глава 4
Макторп появился в доме Морлэндов через четыре дня после ночной поездки. Ральф, который еще лежал в постели, ожидал от него угроз, и приказал слугам, особенно тем, которые сторожили ворога замка, быть начеку. Старый дворецкий, Клемент, пришел доложить, что с башни видно, как Макторп направляется к дому Морлэндов.
– Но на этот раз он едет, как и положено христианину, хозяин, – сообщил Клемент. – С ним только четверо людей, они не вооружены, хотя одеты в ливреи, как будто Макторп невесть какой знатный господин.