Черт его знает...
Шрифт:
– Думаете, поймали меня? Ну нет, ну нет! Генри Уиллоуби не проведешь. Таркентон, конечно, неплох. Но величайший... Лучший защитник «Редскинз»... Да что там, лучший в мире... э-э... Билли Килмер, только он!
Глава 2
Назавтра пришлось встать очень рано, поскольку самолет Кейт из Далласа вылетал в десять утра. Будильник зазвонил в шесть. В первые секунды Генри никак не мог понять, откуда раздается отвратительно монотонный тупой стук, – то ли дождь барабанит по крыше, то ли череп трещит... Неужели он так много вчера выпил? К
Хотя нет, это и туманом-то не назовешь. Чертов вечер – после ужина – напрочь стерся из памяти. А воспоминания о событиях за столом размазывались, как каша по тарелке. Вроде бы сначала речь шла о винах – смутные обрывки фраз мелькали на задворках сознания Генри; затем о футболе... Кейт пыталась обвести его вокруг пальца... или же то была еще одна из ее шуточек? У дамы весьма оригинальное чувство юмора... Однако он не попался в расставленные тетушкой сети!
О-о... Какая мука! Его бедная многострадальная голова не выдерживала даже этих минимальных усилий. Придется оставить воспоминания на потом. Генри со стоном выполз из постели, оделся, даже побрился дрожащей рукой. Глядя в зеркало, вспомнил изрытую ямами колею, соединяющую поместье с шоссе, и опять не сдержал стона. Представить страшно, во что превратится машина!
Эти мрачные предчувствия были, разумеется, верны, но попереживать заранее ему не дали. Кейт встретила его в гостиной с распростертыми объятиями – любезность более чем подозрительная, но Генри был не в том состоянии, чтобы замечать такие мелочи. После обмена приветствиями тетушка загрузила его массой всяких заданий и выпроводила из дома. В дорогу она облачилась в джинсы и полувоенного покроя пиджак, туго стянутый поясом на немыслимо тонкой талии. Перед выходом к этому наряду она добавила шляпу – широкополую клеенчатую штуковину ядовито-малинового цвета.
Элли спустилась проводить их в легком расклешенном халатике; золотые кудри невесты были растрепаны, веки припухли. Обняв тетушку на прощание, она хрипло пробормотала:
– Хорошего тебе отдыха, дорогая... Ни о чем не беспокойся.
– И не думала беспокоиться. – Кейт тревожно сдвинула брови. – Я тебя предупредила, что соседский парень приходит ко мне подстригать газоны? Ах, ну да, предупредила... Не забудь, что у Сапфиры воспаление десен, а у Герцога какая-то странная проплешина на спине. Если нужно, покажешь их ветеринару, он уже назначил лечение. Обязательно на ночь всех пересчитывай, ладно? Альберт обожает гоняться за машинами и...
– Все знаю, – прервала ее Элли. – Ты мне уже сто раз говорила. Отдыхай, развлекайся... Генри, что с тобой?
Генри, рассеянно почесывавший живот, зарделся. Жест, разумеется, неприличный, но Элли тоже могла бы быть потактичнее, в конце концов! Зачем, спрашивается, привлекать внимание тетушки к такому безобразию!
– Ничего, – угрюмо бросил он. – До свидания, Элли. Буду звонить как можно чаще. Прошу тебя, проверяй на ночь все двери; ты к этому относишься слишком легкомысленно. Признаться, мне страшновато оставлять тебя одну в доме...
Элли упорно смотрела на тетушку, а та в свою очередь упорно избегала ее взгляда. Подняв глаза к потолку, Кейт что-то насвистывала себе под нос.
– Глупости, –
С этим словами она и вышла из дома. Генри чмокнул невесту в щеку без особой нежности, так, для проформы, отметила про себя Элли, – и двинулся следом за Кейт. По-прежнему незаметно почесываясь.
Стоя на пороге, Элли провожала взглядом машину. В окошке малиново полыхнуло – это тетушка Кейт прижалась лицом к стеклу. Элли махнула на прощание, и миг спустя автомобиль скрылся за деревьями. А дождь продолжал тихо шуршать по усыпанной гравием площадке перед домом.
Утро было сырым и душным. Элли устремила невидящий взгляд сквозь серую пелену дождя. Засмеяться, что ли? Или выругаться? А может, всплакнуть? Победа осталась за смехом, и Элли, припав плечом к дверному косяку, хихикала долго, со вкусом. Ой-ой, не могу... Ну и лицо же было у Генри, когда Кейт расхваливала свои привидения... Бедняжка Генри... Туго же ему пришлось. Она и сама-то не всегда понимает, шутит ли Кейт... как там Генри говорил... такое кошмарное слово... Ах да, «мистифицирует». Боже правый...
Где-то глубоко-глубоко в душе Элли уже пришла к выводу относительно Генри, но решение это, по обыкновению всех кардинальных решений, не торопилось принять облик четко оформленной мысли. Элли лишь понимала, что, вместо того чтобы скучать по жениху и ужасаться предстоящему одиночеству, она буквально купается в волнах радостного облегчения.
Громадный старый дом излучал тепло и уют, прямо-таки манил ее в свои гостеприимные объятия. Привидения! С ума сойти! Ох уж эта Кейт... Тут она, пожалуй, переборщила. Но Генри-то и впрямь чесался... Он же никогда не чешется. Чесаться – это дурной тон. Возможно ли, чтобы Кейт...
Шелковистый мех щекотал ее босые ноги, и Элли только сейчас обнаружила, что утопает чуть ли не по колено в пушистом кошачьем море. У собак было собственное жилище, пристройка со сложнейшей системой обогрева, напоминающая сказочный замок из мультиков Уолта Диснея, – очередной и, пожалуй, самый уродливый архитектурный проект Кейт. Часть времени собаки проводили в этой, с позволения сказать, конуре, а часть – в доме, куда пробирались в дождливые дни через черный вход и коридоры столь запутанные, что их можно было сравнить с отсеками космического корабля.
За порог, однако, ни один из котов не выпрыгнул. И не подумал даже. Элли толкнула раму с сеткой; десятки пар прищуренных глаз – золотистых, изумрудных, младенчески голубых – обозрели унылую панораму снаружи и с безмолвным укором уставились на Элли. Ей пришлось защищаться, чего, собственно, и добивалась вся оскорбленная братия.
– Дождь идет! – громогласно заявила Элли. – Ничего не поделаешь! Я тут ни при чем!
Слушатели не поверили ни единому слову. Под обстрелом их презрительных взглядов у самой Элли возникли некоторые сомнения в правдивости этого утверждения.