Черт из тихого омута

Романова Галина Владимировна

Соня вымыла чашку, смахнула крошки со стола и пошла в гостиную, на ходу ломая голову, кого бы ей сейчас «выцепить» для долгого и беспредметного разговора. Она уселась в кресло, поставила на колени телефонный аппарат и принялась по очереди обзванивать подруг. Двоих не оказалось на месте. Следующие две были по уши заняты и поговорить с ней могли лишь пару часов спустя. А последняя — самая разбитная и бесшабашная — Стелка Усова неожиданно всхлипнула в трубку и еле слышно просипела, что в ближайшие две недели ее нет и быть не может ни для кого, кроме как для ее разлюбезного супруга, который, оказывается, неожиданно поставил Стелку перед выбором. Выбор был более чем значительным: либо она прекращает свои похождения

по друзьям и подругам, либо он уходит от нее. Стелка, понятное дело, озадачилась, но к сведению ультиматум приняла и теперь следующие две недели — срок перед очередной командировкой ее любимого — неукоснительно выполняла все свои супружеские обязанности.

— Вот и поговорили… — печально выдохнула Соня, опуская трубку на рычаг.

Что делать дальше, она не могла себе представить. Мелькнула даже сумасбродная идея позвонить Геннадию, но она тут же прогнала ее прочь. Еще чего! Для того, чтобы позволить ему говорить с ней, Соне еще нужно во многом разобраться. А чтобы самой ему звонить!.. Нет уж, не настолько она низко пала.

Кстати, о разбирательстве. Как ни старалась Соня не думать о том, что спрятано у нее за шкафом, это все равно просачивалось сквозь плотно наслоенные беззаботные рассуждения. И что бы она ни делала, какое бы «мыло» ни пыталась смотреть по телевизору, взгляд ее неизменно упирался в дверь ее комнаты, которую было видно с того места, где она сидела.

Что это в самом деле за чепуха такая получается? Кто-то — она все же допускала мысль, что это мог быть кто-то еще, кроме Гены, — подбрасывает ей коробку, упакованную в лист бумаги, на котором был распечатан отчет их фирмы по дебиторской задолженности. Первый, самый резонный вопрос, вытекающий из имеющихся у нее на руках вещественных доказательств: кто имел доступ к этому отчету? Да кто угодно! Все компьютеры, кроме директорского, были подключены к сети. Так что…

Соня смотрела невидящими глазами в огромный экран телевизора и, отчаянно теребя поясок халата, думала, думала, думала…

Хотелось ей того или нет, но не признать того факта, что человек, снабдивший ее коробкой, работал в их фирме, она не могла. В пользу этого довода говорило сразу несколько моментов. Перво-наперво это отчет, который никто не расклеивает на столбах объявлений и в киосках «Союзпечати» не продает. Он мог быть взят там и только там. Так… Потом — тот, кто это сделал, знал о ее командировке. Этот человек отследил ее возвращение. И обставил все это таким образом, что водитель эту коробку ей ненавязчиво вручил. Почему? Либо этот водитель и в самом деле — сообщник. Либо этот неизвестный обладал даром убеждения или определенной властью, распространяющейся и на водителя тоже. Кто это мог быть? Опять же кандидатур было сколько угодно. Соня занервничала, поняв, что топчется на месте.

Она встала с кресла, побродила по комнатам. Снова зашла на кухню и сварила себе кофе. На сей раз сделала его крепче и слаще. Минут десять стояла у окна с чашкой в руке и, маленькими глотками отхлебывая крепкий напиток, бесцельно наблюдала за тем, как крадется по карнизу дома напротив кошка. На другом краю карниза сидела пара голубей. К ним кошка и подкрадывалась. Соня была почти уверена, что у той ничего не получится. В лучшем случае голуби улетят. В худшем — кошка свалится на землю. Риск был глупым, неоправданным, с заведомо проигрышным результатом. Но кошка продолжала ползти по карнизу, плотно прижимая вытянувшееся напряженное тело к выщербленным кирпичам. Какое-то время Соня без интереса наблюдала за этим, но потом глупый поступок животного ее вдруг взволновал.

А что, если человек, передавший ей этот груз, вручил его не на сохранение (тогда факт участия в этом деле Гены сам собой отпадает), а для того, чтобы навредить ей?! Каким образом? Самым простым: анонимный звонок в милицию —

и срок бедной Соне обеспечен! Почему она не подумала об этом раньше?! Потому что заведомо обвинила во всем Гену? Да, наверное. А он, может быть, вовсе не замешан? Ведь удивился же он, когда увидел лист с отчетом на полу в своей прихожей. Что он сказал ей тогда? Кажется, спросил, не берет ли она работу на дом? Не помнит Соня дословно… Не до того ей было в тот момент. Ей тогда казалось, что все точки по своим местам расставлены и додумывать уже ничего не придется. А что-то не клеилось! И вина Гены оказывалась под большим вопросом. И действия некоего неизвестного злоумышленника опять же вызывали сомнения. Ведь если бы он хотел навредить ей способом, о котором она подумала, то милиция уже давно была бы на ее пороге. А ее все нет, в смысле — милиции.

Соня вымыла чашку и поставила ее в сушку. Виски начало неприятно сдавливать. То ли от кофе, то ли от непривычно долгих размышлений. Не мешало бы выйти на воздух и побродить по заснеженному городу, отвлечься немного. Но сама мысль о том, что где-то рядом может находиться человек, желающий ей зла, ставила целесообразность прогулки под сомнение. А вдруг за ней следят?!

Кстати, ей не мешало бы определиться с кругом подозреваемых. Если ей кто-то желает зла, то кто это может быть? За свои двадцать пять лет Соня не могла припомнить ни одного случая, чтобы она оставила после себя пепелище чужих желаний. Ни разбитых сердец, ни разоренных семей, ни проданных друзей.

Все опять сходится к тому месту, где она работает. А кто там может ее ненавидеть настолько, чтобы желать зла? Ответ явился тут же, стоило сформулироваться вопросу. Ольга Ветрова! Никто и никогда не говорил с ней в таком тоне и не ревновал ее так к мужчинам. А тут и мотив налицо — Генка! Ольга же просто извела Соню своими звонками и всякий раз при встречах у умывальника в дамской комнате норовила обидеть. Что-то она говорила всегда, много, долго и путано… Может Ольга сделать это? Может! К тому же отчет по дебиторам готовит именно их отдел. Итак, значит, это Ольга?! Она! Точно — она! Очаровать водителя и уговорить всучить Соне коробку для такой дивы — пара пустяков. Только вот где она могла взять смертоносный порошок в таких количествах? Это же целое состояние! Соня смотрела криминал по телевизору и приблизительно представляла себе, на какую сумму и тюремный срок тянула ее коробочка. Ей вдруг сделалось по-настоящему страшно. Зачем она в самом деле держит все это у себя в доме?! Сумасшедшая! Кретинка! Нужно избавиться от этого, и как можно быстрее! В мусорный бак — и немедленно!

Она собралась в рекордно короткие сроки. Джинсы, свитер, шапочка и пуховик. Ботинки едва успела зашнуровать, когда дверь ее квартиры плавно за ней захлопнулась.

Соня выбежала из подъезда с пакетом в руках и тут же замерла на ступеньках крыльца. А что, если ее уже ждут?! Сейчас вон из тех припаркованных неподалеку «Жигулей» выйдут двое в штатском и нацепят на нее наручники! Дверь в машине и в самом деле приоткрылась, но тут же снова захлопнулась. Мотор заурчал, и «Жигули» выехали со двора. Никто из нее так и не вышел и не сделал попытки приблизиться к ней, застывшей соляным столпом у подъезда.

— Психопатка! — еле слышно прошептала Соня себе под нос и, утопая в снегу по щиколотку, поспешила к мусорным контейнерам.

Но она до них так и не дошла. Ровно на половине дороги Соня остановилась и, резко сменив курс, поспешила на проспект. Там она поймала такси и долго ездила по городу, останавливая машину то у одного, то у другого универмага. Уходила она туда всякий раз с пакетом, с ним же и возвращалась. Водитель не роптал. Счетчик плавно суммировал рубли, увеличивая выручку.

— На вокзал, — попросила Соня, вернувшись в очередной раз из очередного магазина верхней женской одежды.