Черт нас рассудит

Щербаков Алексей Юрьевич

(*Мисси. Сленговое слово, означающее "маленькая госпожа". Может употребляться как в почтительном смысле, так и в насмешливом. Типа "малолетка, косящая под взрослую".)

Майкл, притащивший Максима с Эмилем на это сборище, был тоже очень интересным парнем. Светло рыжий амбал, чей лоб украшали два шрама. Максим уже много повидал в этом времени, так что мог точно сказать: отметины на лбу были от осколков. В самом деле, парню пришлось повоевать. Он побывал на Великой войне, причем оказался в самом пекле, едва живым вышел*.

(*Напомню, что в АИ американской армии пришлось повоевать очень серьезно).

Собственно, здесь он был в авторитете (носил на петлицах

две звезды подполковника*) именно потому что имел реальный опыт войны. Собственно, и вокруг гостей он так бегал. Ведь Эмиль тоже был ОТТУДА.

(*Именно так. Офицеры Конфедерации носили не погоны, а петлицы. В гражданских войнах - тенденция, однако...)

Но Майкл был интересен не только своим фронтовым прошлым. Глядя на него Максим начинал понимать, почему в его мире Джек Керуак так прогремел своим романом "В дороге". Так вот, Майкл во многом напоминал Дина Мориарти*. Он являлся владельцем маленькой транспортной фирмы. Точнее, эта фирма состояла из него и автомашины "Форд АА", до слез напоминающую знакомую каждому жителю Питера полуторку**. Парень занимался тем, что доставлял жителям луизинской глубинки разные товары из Нью-Орлеана. Как подозревал Максим, обратными рейсами Майкл доставлял в город самогон. Семьи не имел, жил, по сути, на дороге. Местную власть он презирал, федеральную ненавидел. В общем, вполне сошел бы за анархиста, если бы не его убежденность, что негры - это не совсем люди.

Возможно, из-за этого духа бродяжничества они за недолгое время знакомства с Майклом с ним так скорешились. Ведь и журналист - это по сути бродяга. Он всегда в дороге. И не только в пространстве. Только поставил точку в статье, ради которой порой приходится черт знает куда лезть - и всё, забыто. Надо писать новую. И так без конца.

(*Роман Джека Керуака "В дороге" (On the road) стал культовым для поколения битников. Главная его идея - "дорога - это свобода".

**ГАЗ-АА является клоном фордовской машины.)

А что ещё было на этом сборище? Да, в общем, обычной патриотический фестиваль. Прошлись строем под знаменами Конфедерации. При этом Майкл несколько смущенно поглядывал на Эмиля. Типа ну да, не настоящие солдаты, уж извини. Постреляли. Откуда-то приволокли даже пару "наполеонов*" -- несколько раз пальнули из них. Максим тоже смог пару раз выстрелить из знаменитого револьвера Кольта. Не понравилось. Тяжелый, зараза, отдача жуткая, да ещё в морду лезет пороховой дым. Кстати, никуда он не попал. Эмиль, который с оружием умел обращаться гораздо получше, отстрелялся неплохо, но тоже от легендарного револьвера не впечатлился. А вот непонятно откуда взявшийся тут Спенсер** ему понравился.

(* "Наполеон" -- наиболее распространенная пушка с обеих сторон американской Гражданской войны.

** Магазинная винтовка Спенсера. Очень неплохое оружие, но юмор в том, что у конфедератов этих винтовок не было)

А дальше начался пикник. Собравшиеся разбились на группы по интересам и стали выписать и закусывать. Пили тут много - и в этом ощущался некий вызов власти. Причем, пили, в основном, самогонку. Это был один из вариантов борьбы широких американских масс против "сухого закона". Другой вариант Максим видел пару месяцев назад. Тогда он побывал на Кубе. Было задание из Москвы. Ну, там статейку написать, а заодно встретиться с разными товарищами... Чтобы не было неприятностей, товарищ Смирнов дал ему рекомендации к местным (а точнее осевшим на острове американским) бандюкам, с которыми у него были деловые контакты. Те, как было принято в это время, занимались тем, что везли с Кубы в США ром. В славном городе

Варадеро ребята обосновались очень конкретно, ни от кого не скрывались и плевать на всех хотели. Точнее, вся полиция была у них на побегушках. Но что более всего поразило Максима? К берегам Флориды бутлегеры перевозили бухло на катерах, которые по быстроходности лишь немногим уступали торпедным. Это были суда, которые производились для американской береговой охраны. И закупали их бандиты вполне легально - у той самой фирмы, что их делала для федералов*. А что? Бизнес есть бизнес.

(*Реальный факт)

Кстати, направляясь на денное сборище, Максим думал, что встретит тут отмороженных ку-клукс-клановцев. Которые, как известно, в данное время выступали не только против негров, но и против коммунистов и евреев. Но вот только клановцев тут не оказалось. Дело в том, что руководство луизинского ККК совсем потеряло берега. Они стали наезжать и на католиков. А на стороне Юга сражались в том числе и католики. И евреи, кстати, тоже. Так что организующие это мероприятие "Стрелки Луизианы" и "Женщины Конфедерации" посоветовали клановцам тут не показываться.

На фига Максима с Эмилем вообще сюда понесло? К людям, которые коммунисты считали "реакционерами"? А спросите об этом у Конькова. Который если и был коммунистом, то ХХI века. То есть, очень своеобразным. А потому играл в очень хитровыпедренные игры... А журналистам что? Дали задание - иди выполнять.

Что ещё было примечательного? Прохаживаясь по окрестностям, Максим с Эмилем и Майклом приметили костер, над которым висел здоровенный чугунный котел. Возле него хозяйничал толстый краснорожий мужик в серой форме с нашивками сержанта. Рядом с ним имелся негр, возившийся с мисками. Тоже, кстати, в мундире*.

– - Эй, ребята!
– Обратился к ним хозяин котла.
– Хотите попробовать, что ели наши деды на войне? Всего по десять центов с рыла.

Ну, как же мимо такого пройти. Максим вспомнил питерские патриотические мероприятия в том мире, когда публику кормили из полевых кухонь гречкой с тушенкой. Ничто в мире не ново.

(*Негры служили в армии Конфедерации. Причем, не только на хозяйственных, но и на боевых должностях.)

Троица взяла глиняные миски и деревянные ложки. Да уж, в девятнадцатом веке солдатам было трудно. Внутри оказалось варево из мяса, кукурузы и каких-то корешков.

– - А ничего так.
– Изрек Эмиль, попробовав.
– Нас на фронте куда как похуже кормили. А мы-то, штурмовики, снабжались по высшей норме. О том, что пехоте давали, я вообще не говорю. Майкл, у вас-то, говорят, жратва была нормальная? У нас все говорили: вот у американцев...

– - Да, как тебе сказать... У нас была иная беда. Ваши-то с четырнадцатого года воевали. Ко всему приспособились. А мы... Если уж честно. Приперлись на войну, салаги. Так что пока тихо было, так со снабжением всё хорошо. А как веселые дела начинались, так тут сразу проблемы. Не то, что горячего, вообще никакой жратвы не получали. Страшно тыловой сволочи, когда снаряды падают...

– - Ну, у нас тоже всякого хватало. Вот ты знаешь, что в четырнадцатом у нас полевых кухонь не имелось? У русских были, у бошей были, а наши начальники не озаботились. Причем, из принципиальных соображений. "Француз индивидуалист, он хочет есть тот суп, который приготовит себе сам*". Вот я бы хотел встретить того ублюдка, который думал, что в окопах можно в котелке сварить суп как в "Кафе де Пари**".

– - Да уж, я вот сам индивидуалист, но тому кретину бы врезал...

(*Реальная цитата какого-то французского генерала.