Черта прикрытия
Шрифт:
— Все на меня смотрят, доктор Сульбазги, — ответила она.
Доктор Сульбазги был человеком крепкого телосложения с темно-желтой кожей и редкими тонкими каштановыми волосами, лицо его во многих местах уже избороздили морщины. Все эти черты изобличали в нем либо потомка обитателей, либо непосредственного выходца с Кератия, крупнейшего сичультианского субконтинента. Ему не составило бы труда придать себе привлекательный или по крайней мере более привычный в обществе облик, но он не стал этого делать. Ледедже считала его странноватым, почти фриком. Высившийся рядом Зей — затянутый в строгую форменную одежду гигант, чьи глаза не знали покоя, неустанно обшаривая
— Это правда, — согласился доктор, — но на тебя он смотрит по-особенному, как никто другой.
Кивок официанту, перемена бокалов, новый напиток.
— А теперь — взгляни! — он решил подойти поближе к нам.
— Госпожа? — вопросительно прогудел Зей, глядя на нее бездонными темными глазами сверху вниз. Зей был выше ее чуть ли не на полметра. В его присутствии она всегда чувствовала себя младенцем.
Она со вздохом кивнула, и Зей пропустил забавно выглядевшего незнакомца.
— Добрый день, скажите, вы действительно Ледедже Юбрек? — спросил старик, улыбаясь ей. Доктора Сульбазги он приветствовал кратким вежливым кивком.
Его голос оказался настоящим, не синтезированным с помощью вокодера, и неожиданно глубоким. Вепперс перенес несколько десятков операций на голосовых связках, добиваясь, чтобы голос его был медоточив и ласкал слух всякого собеседника, обогащая его новыми атоналями и придавая несвойственные от рождения глубину и значительность, однако странный старик с легкостью заткнул бы Вепперса за пояс по этому показателю: в его голосе сквозили такие соблазнительно-сочные нотки, каких тому никогда не удавалось добиться. Ее просто шокировала такая глубина голоса человека, на вид неотличимого от доживавшего последние деньки чудаковатого старикашки. Она предположила, что у иномирцев возрастные изменения имеют другую природу.
— Да, это я, — сказала она, приветственно улыбаясь и мысленно расположив его голос в самой середине Зоны Элегантности, о которой столько трендел ее преподаватель ораторского искусства. — И вам доброго дня. Могу ли я узнать ваше имя?
— Меня зовут Химерансе. — Продолжая улыбаться, он обернулся (движение показалось Ледедже слегка неестественным) и бросил краткий взгляд туда, где Вепперс был всецело погружен в разговор с парочкой крабообразных чужаков. — Я прибыл с джлюпианской делегацией в качестве панчеловеческого культуропереводчика. Надеюсь, мне удастся сокрыть от посторонних взглядов маленькую faux pas [7] , на которую я осмелюсь сейчас пойти.
7
Бестактность ( франц.)
— Как интересно, — протянула она, отчаянно сдерживаясь, чтобы не зевнуть старику прямо в лицо.
Он снова усмехнулся, скользнул взглядом по ее ногам и затем посмотрел прямо в лицо. Да уж, ты знаешь, куда смотреть, чтобы как следует изучить меня, ты, старый извращенец,подумала она. Скорее всего, старика впечатлило платье, точнее сказать, почти полное отсутствие такового. Она была обречена провести всю жизнь в максимально откровенной одежде и уже давно решила всем назло гордиться тем, как выглядит. Она и без татуировок была бы очень красива, но, коль скоро в ознаменование семейного позора ее наделили знаками Инталии, их стоило нести со всевозможным достоинством. Тем не менее Ледедже еще привыкала к своей новой общественной роли, и временами мужчины смотрели на нее так, что ей становилось не по себе. Даже Вепперс порой смотрел на нее, словно впервые: новым, непривычным, неуютным взглядом.
— Должен признаться, — сказал Химерансе, — что меня поразили Инталии. А вы, сколь я могу судить, выделяетесь даже среди представителей этой исключительной во всех отношениях группы.
— Я очень признательна вам за такой комплимент.
— Это не комплимент, — сказал Химерансе.
Тут наблюдавший за ними Зей как-то странно напрягся и, промямлив себе под нос скомканное извинение, растворился в толпе гостей с неожиданными для его комплекции изяществом и легкостью. В ту же минуту доктор Сульбазги внезапно пошатнулся, едва удержав равновесие, и, нахмурившись, принялся с подозрением изучать остатки напитка в своем бокале. В его глазах появилось странное выражение.
— Черт его знает, что они сюда добавляют, мошенники. Простите, пожалуйста, но я думаю, что мне... э-э... лучше присесть.
Сказав это, он тоже улетучился, лихорадочно высматривая по сторонам свободные кресла.
— Ну вот, — мягко произнес Химерансе, все это время не сводивший с нее взгляда. Они остались одни.
И она вдруг обо всем догадалась.
— Это высделали? — пораженно спросила она, вперив глаза сперва в широкую спину одного из Зей, торопливо отступавшего на заранее подготовленные позиции, а потом повернувшись туда, где исчез доктор Сульбазги.
— Недурная работка, верно? — сказал Химерансе с располагающей улыбкой. — Я состряпал сообщение средней степени срочности и запустил его по сети коммуникаторов охраны, а заодно учинил легкий приступ головокружения нашему доброму доктору. Надолго их это не отвлечет, но позволит мне обратиться к вам с одной просьбой. — Новая усмешка. — Можем ли мы поговорить наедине, госпожа Юбрек?
— Сейчас? — спросила она в замешательстве. Разговор так или иначе получился бы коротким. На приемах и встречах такого уровня никого — и ее в том числе — никогда не оставляют без внимания больше чем на минуту.
— Нет, — ответил Химерансе, — позже. Этой ночью, в ваших покоях. В убруатерском доме господина Вепперса.
Она с трудом подавила смешок.
— Вы рассчитываете на приглашение?
Она знала, что на этот вечер у Вепперса ничего не запланировано, кроме обычного ужина, а ей самой, кроме этого, предстояли уроки музыки и изящных манер. А потом в постель. Если посчастливится, она улучит полчасика, чтобы посмотреть телевизор. Ее никуда не выпускали без эскорта и телохранителей, так что сама мысль о том, чтобы принять в своих комнатах мужчину, даже не будь он старым инопланетянином, ее порядком развеселила.
Химерансе улыбнулся своей заразительной улыбкой.
— Нет, — сказал он, — нисколько. Я могу явиться и незваным, однако сочту за лучшее испросить вашего разрешения. Мне бы не хотелось вас перепугать.
Ей стоило немалых трудов сохранить спокойствие.
— О чем вы, уважаемый Химерансе? — спросила она вежливым и сдержанным тоном.
— У меня есть предложение, которое может вас заинтересовать. Никакого вреда или неудобства оно вам не принесет. Вам не понадобится ни с чем расставаться и ничем ради этого жертвовать.