Шрифт:
Посвящается одному не очень осторожному пацану,
который очень любит мотоциклы…
– Ты понял?! Я тебя спрашиваю! Понял? Нет, так же, в самом деле, нельзя! То одно, то другое…
Я молчу. А что мне сказать? Молчу…
– Илья, я так не могу, нельзя ведь так! Я же не железный, у меня на фирме запар, сам же знаешь, и тут это вот ещё…
Митька осторожно стучит согнутым указательным пальцем по гипсу, наложенному на моё левое предплечье. Я никак не реагирую,
– Ил!
– Это… Митька, послушай:
Гипс обнаружил.Зря вернулось сознанье.Очень мне больно…– Мало! Блядь! Гипс снимут, - я те вторую сломаю, сам!
– А чо ждать-то? Когда ещё его снимут? Давай щас, ломай, чего там… Матерится…
– Погоди, ты что, - сознание терял?!
– Да нет, Дим, это я так… так красивее получается.
– Ёб! Басё он мне тут из себя строит, самое время, блядь! Да ты хоть скажи мне, как это случилось!
– Ну, это… Сам процесс?
– У-у-у! Чтоб тебя! На кой мне процесс-то?! Какого ты на «лежачего полицейского» налетел, ты ж знаешь, что он там, ведь каждый божий день через него по Доменщиков ездишь.
– Ди-им, конча-ай…
Митька вздыхает, отрывает взгляд от дороги, поправляет мне куртку, накинутую на плечи.
– Больно?
– До усрачки…
Митька снова вздыхает, - ему меня жалко…
– Домой приедем, я тебе коньяку дам.
– Ладно… А сколько?
– Много! Сначала немного коньяка, потом много ремня, а потом хоть залейся.
– Ха…
– Ху! Ты что, с управлением не справился? Или действительно не заметил? Не поверю.
– Мить, я на этого «полицейского» спецом налетел, - сознаюсь я.
– Погоди! Я в журнале тест-драйв читал, - помнишь?
– вот, так там «лежачего полицейского» под девяносто проскочили, и ничего…
– Ёлы-палы! Заебись! Так там же профи был! Ты ж на байке четыре месяца всего! Ну, блядь! Совсем без башки, да? И на чём он там был, ты помнишь? А «Эм-Ти ноль-третий» твой, это ж родстер! Не эндуро… Так, забыли о ремне, - я тебя бронепроводом отхайдакаю.
– Отхайдакай, что ж, - за дело, вообще, давно пора меня отхайдакать, да и мотоцикл ведь… хана ведь, да, Дим?
Я шмыгаю носом, смотрю в окно на Магнитку, на этот город, который мне стал родным… Блин, ну вот почему я такой дурак? Ямаху разбил…
– Хана байку, ясен перец! Деятель… - Митька снова смотрит на меня, я это затылком чувствую, взгляд этот его.
– Это, Ил… Ладно, проехали. Ха, прикинь, а движок-то целый! Вот что значит технологии, картер литой, и вообще… Слышь, Илька, мы его в газонокосилку переделаем! Точно, будешь теперь на газонах жужжать, бабки отрабатывать…
– Ну и ладно, ну и буду! Подумаешь… У меня в копилке тыщи три, наверно, домой приедем, забери, это мой первый взнос будет… Ты чего это хмыкаешь? Ты чо, думаешь, я шучу? Хмыкает он! Нет, Димочка, увидишь, - пойду вон на заправку, вон Лёха…
– Глохни мне тут! Навар… Через две недели в школу, заправщик! Вот как хочешь там себе, Илья, но только ты не думай, что отвертишься, так вот с гипсом и пойдёшь.
– И пойду! Напугал… Останови! Да останови ж ты, я пить хочу, вон ларёк…
– До дому потерпишь, подъезжаем ведь уже…
Но Митька вдруг притормаживает, останавливается, - я с удивлением отмечаю, что прямо под знаком, - некоторое время сидит молча, - я жду, - потом, глядя прямо перед собой, начинает говорить:
– Сижу я сегодня там у себя, с Аристовым прикидываем, как нам от аудита отскочить… Схемку там одну решаем… Тут звонок. Петрович. Блядь, Илюшка, я так в больницу летел, - не помню ни шиша, на красный… Всё передумал, обо всём… Губу себе прикусил, блядь, до кровяни… чувствую, - седею… Если что, думаю… Ну, думаю, только бы живой, хоть какой, только бы живой, сам убью, думаю… Что ж ты со мной делаешь, я ж чуть…
– Ми-ить… прости-и…
– А ну! Не реви! Слёзы побереги, вот когда я тебя бронепроводом буду обрабатывать, тогда и реви… чёртик из коробочки…
Я, хлюпнув носом, тычусь ему в плечо, Митька поднимает руку, обнимет меня, - ну что же я за дурак-то… Прав ведь Митька, нельзя же так, - то одно, то другое, - и он не железный, а я дурак…
– Ну, всё, всё. Всё, Илюшка. Сильно болит, да?
– Не-е… дурак я… Ди-им…
– Ты не дурак, ты пацан, без башки ты просто, как и положено пацану, а дурак я, - дурак, что Ямаху тебе купил, что разрешаю тебе всё, дурак я и есть… Ну, хватит, Илья! Всё, сказал, держи платок.
– Жалко… Тебя жалко, мучаешься со мной, тёть Варю жалко, Прыгуна, Ямаху жалко…
– Хм… А себя, значит, не жалко? Хвалю, самурай. Ладно, поехали. Блин, под знаком я тормознул, что ли? Точно! Поехали, поехали, хорош с меня на сегодня гаишников. Ох-хо-хо, всё ж таки ты и деятель! А если бы не было у меня Петровича, - что, под суд мне тогда? Тебе ж четырнадцать только, тебя ж не то, что к мотоциклу, тебе и скутер-то… Валентино Росси хренов…
Митька специально называет меня так, знает, что я «Доктора» не очень, хотя Вале тоже на Ямахе гоняется. Я болею за Хейдена, и это Митька тоже распрекрасно знает, сам же у меня над столом постер с Ники повесил… Удивлялся ещё, до чего, мол, мы с Хейденом похожи, только я младше, и ещё без бородёнки этой его полудетской, полурэперской…
– Ладно, Ил. Не буду я тебя мучать, цела «М-Тишка» твоя… Ай! Я те! Сиди, сказал, инвалид! Цела…Клипон левый, рычаг у сцепухи, бак чуть-чуть, а так целая, я снимаю шляпу перед японцами.
– Митька! Я! Ты! Во-още!
– Воще, - улыбаясь, соглашается мой Митька.
– Завтра мы её с Петровичем со штрафстоянки заберём. Да не прыгай ты! Кресло раздавишь, - и вообще, рано радуешься: - я тебя бронепроводом выпорю, это раз. Ну, руку вторую ломать не буду, ладно… А потом ещё я подумаю, отдать тебе байк, или не отдать, это два… Как ты навернулся-то? Неужто, и правда, под девяносто ты на этот бугор пошёл?