Чертобой. Свой среди чужих
Шрифт:
— Мать… — Никитин вздрогнул, когда капля расплавленного припоя сорвалась с жала паяльника и упала на руку. — Ну вот, опять задремал. Надоело.
Он не врал самому себе — иногда хотелось бросить все к чертям собачьим и разнести собственную башку выстрелом под подбородок. Уйти, забыть, сбежать от съедающей душу боли. Нельзя. Просто нельзя, за ним долг. Долг жизни и долг мести. Слишком подло будет бросить оставшихся в живых, и до слез обидно — уйти не отомстив. Да просто жить вопреки всему — уже вызов противнику.
— Попляшете еще у меня, — поморщился,
Владимир Иванович рассмеялся удачной шутке и откинулся в кресле. Все. Работа сделана, и можно немного расслабиться. Хорошо! Рассчитывал провозиться не меньше недели, но получилось оживить этот долбаный компьютер всего за один день. Агрегат на удивление удачно пережил зимовки во влажном и неотапливаемом помещении, даже кувалдой по нему пришлось стучать совсем немного. Шутка, конечно. Но с долей правды — при первом осмотре появлялась мысль просто выбросить бесполезный хлам за борт. Дал себя уговорить, и вот он, результат. Попробовать? Или все же еще раз проверить те сопли, что пришлось кое-где повесить?
Да ладно, и так сойдет! Комп зажужжал и подмигнул синим светодиодом, соглашаясь провести испытания на авось. Вроде грузится… Забавная картинка на рабочем столе — отфотошопленный сэр Уинстон Леонард Спенсер Черчилль с «томмиганом» в руках, венчается с Валерией Ильиничной Новодворской. Хм… у Чертобоев несколько извращенное чувство юмора.
Курсор скользнул по экрану, издавая странный скрежет. Чего это с ним, заржавел? Никитин растерянно огляделся и еще раз дотронулся до мышки. Нет, сейчас не скрипит… ой, опять! И ругается!
— Иваныч! Иваныч! Проснись, старый пень, мать твою за ногу! Иваныч, ответь Чертобоям!
— Эх, ептыть! — Он с видимым облегчением вытер со лба выступивший было холодный пот и схватил рацию, которую сам же давным-давно включил на прием и положил на стол. И благополучно забыл об этом. — Я на связи, Николай Михайлович. Как вы там?
— Нормально, — прохрипело из динамика. — Сегодня не жди, не вернемся.
— Нашли что-нибудь?
— Ага, нашли. Скоро станет все страньше и страньше, а потом пойдем знакомиться с чеширским котом и мартовским зайцем.
— Чего-чего?
— Бля, Иваныч, — это уже Андрей вмешался в разговор. — Тебе прямо открытым текстом рассказывать или сам с ручника снимешься?
— Да понял я все, — поспешил согласиться Никитин.
— Тогда конец связи. И приготовь нам пудинг, здороваться будем.
Рация замолчала, оставив без ответов кучу вопросов. И самый главный из них — какой на хер пудинг? Он, в конце-то концов, инженер-механик, а не повар. Знакомься, Иваныч, это пу… Что? Ну точно же, нашли подземный ход в город! Теперь становятся понятными и зайцы, и коты. Шляпника там нет?
За котов стоит выпить немного. Нет, не будем себе лгать — за них можно много, особенно под уху из ершей с раковыми шейками. Всего-то делов — наловить и тех и других.
— Вот скажи, дружище, ты меня уважаешь? — Никитин хитро подмигнул собеседнику, икнул и погрозил пальцем. — Нет, ты меня боишься. И правильно, между прочим, делаешь.
Тот угрюмо молчал.
— Не отвечаешь? Ну и не надо, обойдусь. Потому как я есть человек разумный, а ты — дурак! Дурак!
И опять ответа нет.
— Вот чего тебе не сиделось спокойно, а? Приключений захотелось на задницу? — Владимир Иванович поднес кулак прямо к длинным усам своего vis-'a-vis. — Доприключаешься…
Собеседник недовольно дернулся и пошевелил выпученными от природы глазами.
— Сидеть! Смирно, я сказал! Сбежать хочешь? Фигушки! Да я таких тварей сотнями… — Удар по столу заставил подпрыгнуть и зазвенеть посуду и отозвался грохотом далекого взрыва. — Не понял… это еще чего там такое?
Никитин решительно встал и пошел к выходу, утратив интерес к здоровенному раку, который поспешил воспользоваться благоприятным моментом и шлепнулся на пол. Обойдется членистоногий без задушевных бесед.
— Неплохо там бабахнуло! — Хотя за излучиной реки само Павлово не видно, но в бинокль можно было полюбоваться на поднимающийся над лесом пыльный столб. — Не Михалыч ли балуется?
В то, что это Чертобои сами подорвались, не верилось. А вот разнести половину городских укреплений способны просто из хулиганских побуждений. Как говорится: седина в бороду — шило в задницу. Людей хоть не забыли оттуда вывести?
— Я только посмотрю одним глазком, и сразу обратно, — объяснял сам себе Владимир Иванович, накачивая резиновую лодку. — Да, пусть это будет разведкой!
Сотня юных бойцов, Из буденовских войск, На разведку В поля поскакала…И осекся, вспомнив реакцию обоих Чертобоев на эту песню. Три дня назад, во время остановки на острове с вином и шашлыками, захотелось под настроение чего-нибудь душевного и грустного, чтоб заунывно и слезу вышибало. Но Андрей тогда просто засмеялся, а его отец еще и прокомментировал:
— Хорошо поешь, Иваныч, только не полностью.
— В смысле?
— Там разве нет еще одного куплета?
— Какого?
— Про то, как командира той буденовской сотни отдали под трибунал, а потом расстреляли.
— Э-э-э… это за что же?
— То есть как за что? Его, мудилу, в разведку послали, он же на приказ наплевал, ввязался в бой с превосходящим противником… Заметь, белогвардейцы не в походных колоннах, а развернуты в цепи! Что там еще? Ага, поставленную задачу не выполнил, понес потери… Он вообще головой думал?
— Да, но…
— Расстрелять нужно, точно говорю.
— Ночь же была! Так в песне.