Чертов angel
Шрифт:
«Актеры. Ведущие телешоу. Они бесцеремонно входят в наши дома, в нашу серую жизнь. Они мечтают, чтоб мы полюбили их. Хорошо. Пусть так и будет. Хотя бы единожды они узнают, что такое ответная любовь зрителя…»
Из пересохших белых губ вырвался сдавленный смешок.
«Беда с этими мужиками. Играют супергероев, и мы им верим, привыкаем к их мужественной исключительности. А на проверку — так, пустячок. Но не все, некоторые даже очень ничего. Зря я поленилась вести дневник. А то, когда все кончится, сама бы с удовольствием почитала. Особую главу уделила бы политикам. Те, несмотря на возраст, гребут все, что шевелится. А вот спортсмены… Надо быть честной — послали они
Ко всему прочему, оказалось, что для бесперебойности процесса необходимо учитывать разницу во времени. К такому географическому беспределу Ирина оказалась не готова. Она решительно попыталась самостоятельно рассчитать таинственные часовые пояса при помощи рекламных проспектов турагентств, до недавнего времени пылившихся на подоконнике как робкое напоминание о несостоявшихся вояжах. Вследствие расчетов получилась такая ерундистика — хоть караул кричи. Ирина даже расстроилась, предположив, что, пока она бодрствует, остальная и, надо признать, большая часть человечества дрыхнет беспробудным сном с незначительными интервалами.
Кроме того, проклятые кумиры шлялись по свету неорганизованной гламурной отарой, не вписываясь ни в какие тщательно выверенные расписания. Тогда, чтобы не мучить себя высокоточными расчетами, к ночному сну прибавился дневной, утренний и вечерний.
Постепенно периоды бодрствования сократились до поразительного минимума. Менялись лица, менялись впечатления, но желание не пропадало. Как только Ирина вспоминала кого-то неопробованного, она сразу выпивала таблетку снотворного, погружаясь в процесс, как в омут. Словно вернулись воспоминания о подростковом возрасте, когда она по уши влюблялась в каждого симпатичного певца, развешивая по стенам спальни памятки-плакаты.
Неизменным оставался Он, тот, кого она ждала каждую ночь с жарким нетерпением, хотя и не оставляла в покое парочку-другую новых «клиентов».
Ощущение от секса усугублялось ощущением собственной значимости, близкое к тому, что чувствует полководец, выигравший значимое сражение. Кем она была до этого? Простой провинциальной торгашкой, которой не светило ничего, кроме развлечений с неразборчивыми самцами. А тут такое непаханое поле для захвата. И самые лакомые призы. Которые всю оставшуюся жизнь будут вздрагивать, столкнувшись с похожими на Ирину женщинами.
Из мелкой пакостности, или для закрепления результата, она стала являться некоторым жертвам по второму разу, получая истинное удовольствие от их испуганного недоумения. Впрочем, находились энтузиасты, которые не скрывали радости, за что удостаивались третьего, а то и четвертого раунда.
Интересно, скольким пришлось впоследствии потратиться на качественного психоаналитика? Но Ирину гуманные соображения мало беспокоили. Ей казалось, что такие самурайские набеги могут сработать ей на пользу: мало ли — вдруг когда-то жизнь столкнет их нос к носу. Никогда не знаешь, куда занесет судьба, а косвенное знакомство с «объектами» экспериментов прибавит ей уверенности в себе. Ирина ни на секунду не сомневалась, что близок момент, когда она будет вращаться в тех кругах, где ее проказы пригодятся.
Единственный настоящий любовный роман Ирины и Артиста стремительно развивался, страсти накалялись, плавя все на своем пути. Настоящие свидания с почти настоящими интерьерами. Ирина не скупилась на выдумывание все более увлекательных мест встречи. Иногда это был необитаемый остров, иногда — пиратский корабль, а то и средневековый замок. В кино Его герои поражали воображение зрителей крайней степенью равнодушной жестокости, а во сне Он предпочитал бескровные увлекательные авантюры. Порой Он намекал на рандеву во дворце Клеопатры, или в Зимнем дворце. К слову сказать, от моды на парики пришлось отказаться — не каждый выдержит кошмарное сооружение, кишащее злющими блохами. Да и смешно это — выглядеть вислоухой овцой.
Не будучи режиссером, Ирина паниковала, слабо представляя, как она справится с такими запросами. Отчасти спасали иллюстрации из исторических книг и художественных альбомов, что не помешало ей свалиться с лестницы по причине отсутствия навыков передвижения в громоздком кринолине.
Чем дальше в лес, тем толще партизаны.
Тривиальные идиллии с веерами и опахалами прискучили, уступив место садомазохистским пыточным, невероятно востребованным по сей день. Черная лаковая кожа, наручники, стильные картузы, плетки, все эти аксессуары, подкрепленные неуемной фантазией, забавляли их до того печального дня, когда по оплошности Ирины в сон вклинилась крупная особь женского пола. С которой Артист свалил позабавиться, забыв про Ирину, намертво пристегнутую в мрачном подземелье.
Примирившись, они договорились больше не допускать в свой постельный рай посторонних участников. Такое соглашение было достигнуто в результате бурных дебатов, сдобренных угрозой создавать окружение сплошь из беззубых старушек.
Дурно пахнущее средневековье сменилось серебряным веком всеобщей надушенной утонченности, где Он систематически забывал, что в игру осознанно вовлечены всего два участника. Погружаясь в роль, Артист презрительно щурил глаза на эпатажных поэтов, наивно пытаясь произвести фурор среди долгополых дам в бесконечных бусах. Какого-то лешего, Ириными стараниями, в сон ввалился Есенин, сильно смахивающий на актера Безрукова. Случился конфуз. Две застывшие маски, во рту одной свирепо попыхивает знаменитая трубка.
— «А, это ты? Ну, привет. Как жизнь?»
Есенин на миг стушевался, подавившись ароматным дымом, но, видно от природы обладая сильной волей, преобразился в Блока, подхватил под локоток красивую мадам с оленьими глазами и исчез в направлении будуара, даже не посчитав нужным попрощаться.
— «Хам, — презрительным голосом буркнул Артист, отыскивая знакомые лица в комнате, но таковых не оказалось. — Жаль, давно мечтал надраться с ним до чертиков».
Из снов про быт серебряного века Ирине в голову запала идея слуг, которые роились поодаль, выполняя малейшие желания. Слова «подай, принеси» оказались вполне работоспособной присказкой. Когда она слышала в который раз «Чего еще изволите?», ее сердце сладко замирало.
«Вот бы мне так. Лежишь, ничего не делаешь, а на кухне варганят всякую снедь по ресторанным рецептам. Кто-то стирает, гладит, наводит лоск в доме, занимается всякой грязной работой, подает чай, тапочки… Хочу!»
Потом они окунулись в поля кровопролитных сражений. Рим, Наполеон, разъяренные викинги, разгул крутых мафиози во время сухого закона в Америке, даже стычки с татаро-монголами и Вторая мировая, в которой они тоже поучаствовали. С наслаждением несколько раз казнив Гитлера, приближая День Победы. Потом было принялись за Сталина, но передумали. Получалось, что вождь покинул мир, не только выиграв войну, но отстроив массу полезной жилплощади с высокими потолками. Взвесив «за» и «против», они посовещались, плюнули на свои пристрастия к «сталинским» домам и укокошили великого вождя, закопав его живьем по самые усы на Красной площади.