Чертов меч
Шрифт:
Никт впервые искренне расхохотался.
— Ты о том, что Избранная может убить Тёмного Властелина? Ну, это можно. Подменыша, пустышку, маску… иногда убивают. И сами становятся Тёмными Властительницами, адскими тварями, пьющими чужие жизни. Чтобы хоть одна из них убила по-настоящему, чтобы освободила такой мирок от влияния ада — такого ещё не было. Не тот типаж.
— Просто вы говорите — не подходит…
— Надо подумать, как её использовать, — весело сказал Никт. — Наверняка, у неё тоже есть нужный рычажок. Эта, кажется, не похотлива. Власть, наверное. Или тёмная романтика. Жалостлива? Заведём ей котёночка. Она тут ещё освоится, вот увидишь.
— А где она сейчас? — спросил меч.
— Бегает по дому. Может быть, где-то здесь, какая разница… Ни одна из них не может мне всерьёз навредить, так уж они устроены. Максимум, разобьёт что-нибудь… Однако, мне надо написать несколько писем. Уйдём отсюда.
Горячая слеза стекла по аллочкиной щеке и капнула на грудь. За последние четверть часа Аллочка узнала о вещах, которые не встречались в её книжках: о бессилии, ярости, жалости, жажде действия и о любви. И этого было слишком много для одной её.
Аллочкина маленькая душа разрывалась на части от боли, пытаясь всё это вместить.
Песнь восьмая,
в которой Избранная творит чудеса
Шаги Никта затихли.
Аллочка снова осталась одна в громадном зимнем саду, обитаемом растительными монстрами. Ей было очень неуютно.
«Надо бы раздобыть оружие, хоть какое-нибудь, — безнадёжно подумала Аллочка, вспомнив меч, предательскую тварь, заманившую её сюда на горе сказочному мирку. — Только где же его взять?»
А Хнуро пытался убить Тёмного мечом, вспомнила Аллочка, и ей стало совсем плохо.
Похоже, мечом Никта убить нельзя. Или — не может гоблин, а у неё, Избранной, получилось бы?
Аллочка всхлипнула и снова стала искать выход из зимнего сада, но, похоже, только забредала всё дальше, и флора казалась всё ужаснее. Прекрасные цветы, причудливые, как кактус Царица Ночи, девственно белоснежные, сияли на колючих плетях, проросших насквозь тело мёртвой женщины. С решётки под потолком свисали хищные бурдючки буро-багрового цвета с маленькими зубастыми ротиками… Аллочка была совсем не сильна в ботанике и только поёживалась от этого адского разнообразия.
Зимний сад полнился шорохами. Ей померещилось журчание воды. Аллочка пошла на звук, стараясь ступать как можно тише — и вскоре увидела искусственный прудик с маленьким изящным фонтанчиком, в котором из посиневших раздувшихся утопленников росли призрачные и восхитительные лилии. Рядом с фонтанчиком, на стеклянном столике лежал обычный садовый инвентарь: опрыскиватель, колышки, бумажный пакет с мелкими камешками для дренажа — а рядом острый садовый нож и пара секаторов, большой и маленький. Аллочка, замирая, взяла большой секатор, бритвенно-острый даже на вид, пощёлкала им в воздухе и запихнула его за поясок, зацепив за колпачок, защищающий лезвия. Нож сжала в кулаке. Ей стало немного легче.
Глупо было надеяться убить Тёмного Властелина садовым ножиком, а тем более — секатором, но человек уж так забавно устроен — его успокаивает даже самое жалкое оружие.
Но куда идти, она всё равно не понимала. Яркий солнечный свет лился сквозь стеклянный потолок, как в ботаническом саду, от запаха цветов, смешанного с вонью гнилого мяса, Аллочку уже подташнивало, но она твёрдо решила найти дверь, хотя бы ту, ведущую в зал с детьми, погружёнными в смертный сон. Шорохи листьев и ползущих хищный побегов сбивали её с толку и вызывали холодный озноб; стон показался Аллочке звуком растительным, как скрип раскачивающихся зубастых лиан — но она всё равно свернула в заросли, напоминающие бамбук, все покрытые каплями сияющей росы, или, может быть, прозрачного яда. Убедиться.
И остановилась, когда заросли расступились.
Хнуро, нагишом, был привязан к металлической решётке для поддержки вьющихся растений. И ростки вьюнка, цепкие, гибкие усики, прямо-таки на глазах ползли из взрыхлённой земли по его ногам, обвивая лодыжки, подбираясь к коленям. Из-под побегов, врезавшихся в тело, уже текли струйки тёмной крови.
— Хнуро! — выдохнула Аллочка. — Слава Богу!
— Ага. Здравствуйте, — улыбнулся гоблин искусанными губами. — Не ожидал, Аллиэль.
— Тихо, — шепнула Аллочка, замирая от восторга и ужаса. Она поняла, зачем ей нужен секатор — и принялась кромсать побеги вьюнка, как клематис на даче подстригала. Полетели окровавленные усики, похожие на проволоку.
— Верёвки разрежь, — сказал Хнуро. — Цепи он не использует; верёвки этой дряни полезнее…
Аллочка обняла его и прижалась изо всех сил.
— Дура, да? Жаль, что йода нету…
— Потом обсудим это, Аллиэль. Ты очень вовремя — к ночи оно удушило бы меня в лучшем виде.
— Нам надо бежать?
Гоблин покачал головой.
— Нам некуда бежать. Демоны, которые служат Никту, всё равно нас найдут — и тогда нам конец. Лучше скажи, ты вправду можешь убить Никта? Нам надо его убить.
Аллочка стёрла слезу со щеки об его плечо.
— Зачем же ты в замке у Грегора на него мечом замахивался? Если он неуязвимый?
— Надеялся, что ты догадаешься.
— Я не догадалась, я глупая.
Хнуро поцеловал её в нос.
— Не время предаваться любви и раскаянию, Аллиэль. Что ты знаешь о себе и о Никте?
— Ничего! — всхлипнула Аллочка. — Я думала, что должна спасти ваш мир, а на самом деле меня привели сюда людей убива-ать…
Гоблин захлопнул ей рот ладонью.
— Слушай и не плачь. За тобой следят?
— Не-ет… ему всё равно…
— Тогда нам надо осмотреть этот поганый замок. Вдруг что-нибудь наведёт на мысль…
— Я заблудилась…
Гоблин улыбнулся, забрал у Аллочки нож и пошёл вперёд, держа его, как кинжал. Аллочка шла за ним, и жар любви, ничего общего не имевший с Чувствами к Мужчине Мечты, отогревал её душу от ужаса.