Чертов папочка
Шрифт:
— Я уже поняла, во что меня втянули. — Она тоже положила вилку на стол и уставилась немигающим взглядом на мясо. При этом закусила изнутри щеку, держась из последних сил, чтобы не показать слабость. Насколько же она зависима от мнения других, что даже в такой ситуации, где любая расплакалась и забилась бы в истерике, Ева продолжала соблюдать спокойствие. А ведь ее чести и жизни угрожает не какой-нибудь Вася с соседнего подъезда, у которого пальцы веером из-за понтов, а один из ключевых лиц мафии.
— Не я тебя в это втянул, а твой учитель.
На Дмитрия мы с девушкой уставились почти одновременно.
— Причем
— Притом, Жень. Два года назад он ведь неспроста перешел дорогу Танату, и умер не потому, что попал под раздачу. Его прикончили целенаправленно.
Нестеров встал и взял с барной стойки какую-то папку, из которой впоследствии достал фотографию.
— Ева, ты помнишь ее?
Лиса взглянула на фото и нахмурилась.
— Это… Откуда у вас это? — она требовательно посмотрела на Нестерова, а от спокойствия не осталось и следа. Глаза девушки наполнились слезами. Я не выдержал — поднялся, обошел стол и выхватил у нее фотографию. На снимке была изображена темноволосая девочка лет двенадцати.
— Лилия Данилова. — Лев тоже встал. — Пропала тринадцать лет назад, когда возвращалась со школы домой. Полиция объявила о розыске, но дело замяли. Догадайтесь, почему.
— Похищение? — предположил я, и оказался прав.
— Да. Наш общий знакомый любит маленьких девочек.
Коля звонко отложил вилку и встал.
— Я пойду к себе. — Он посмотрел исподлобья на Лису, чьи плечи опустились будто от безысходности. — Сенсей, доброй ночи.
— Доброй, Коля. — Девушка вымученно улыбнулась в ответ и снова уперлась взглядом на фотографию.
Как только парень пропал из поля зрения, я спросил — И причем здесь Ева?
После затянувшегося молчания Лиса ответила:
— Евгений… Это моя старшая сестра.
Вначале я не поверил своим ушам, но ее поджатые губы свидетельствовали о правде. Сестра? Но ведь по документам Лилия нигде не числится.
— Тогда почему Данилова? — спросил ее, пытаясь найти зерно здравомыслия в новых сведениях.
— Долгая история. — Ева гулко сглотнула, а я перевел взгляд на мужчин.
— Лилию так и не нашли: ни живой, ни мертвой. Однако недавно мы выяснили, что девочка находилась долгое время в московском особняке Таната. Мы достали некоторые видеозаписи прошлых лет, где он развлекался с малолетками в компании своих друзей. Среди них была и ваша сестра, Ева.
— Вы хотите меня как-то обнадежить? — Она начал то сводить брови, то наоборот их расслаблять, вновь пытаясь взять себя в руки.
— Увы. — Лев опустил голову. — Никакой информации, кроме видео пятилетней давности у нас нет. Если ваша сестра и жива, то она в каком-нибудь его притоне. Хотя в таком случае, лучше уж быть мертвой.
— Лев! — строго сказал Нестеров и обратился к Еве. — В прошлом, до того, как вас связало карате, Дюдюк имел дело с Танатом. Именно с помощью сибирской мафии Петр отжал место под додзё. Мы вышли на человека, который в паре с одним пацаном пытался найти информацию о твоей сестре, потому как последние годы Дюдюк полностью отошел от темных дел и занимался исключительно учениками. Особенно тобой. Не смотри с такой злостью на меня, девочка. Мне нет смысла тебе врать. Петр был далеко не ангелом, но он пытался помочь вашей семье. За что и поплатился жизнью. Думаю, так он пытался хоть как-то убелить себя перед высшими силами. — Нестеров усмехнулся. — Все же не за
— Мы можем предположить, что он что-то нашел, поэтому его и убили. А вы как раз попали под раздачу, — продолжил Лев. — Вас в тот момент спасли другая фамилия и амнезия, случившаяся очень кстати.
В кухне установилась тишина. Снова. Только теперь напряженная и давящая на уши. Я не выдержал ее. Первым нарушил, отодвинув стул и присев рядом с девушкой. Мои попытки выяснить правду не увенчались успехом, потому что я рыл не в том направлении. А ведь все оказалось очень простым и одновременно сложным. Ева ушла в себя. Она даже не моргала, словно погрузилась в далекое прошлое, ища ответы на вопросы в своей памяти. Я не знал, что сказать. Если бы мы были одни, наверное, и тогда не нашел бы, как поступить. Обнять? Оттолкнет. Слова же казались пустыми в такой ситуации. К тому же, почему она сменила фамилию? Почему нигде в документах не указано наличие еще одного родственника? Будто кто-то нарочно стер любые упоминания о ее сестре. Значило ли это, что мои подозрения о крысах в управлении верны? Если так, то и пропажа Румянцевой — не простое дело.
— Ева… — обратился к девушке, все-таки взяв ее ладонь в свою. Она тут же высвободилась и резко вскочила.
— Дмитрий, я могу чем-то помочь? — при этом она не смотрела ни на меня, ни на мужчин — только на свои ноги, спрятанные под серыми джинсами и белыми кроссовками.
— Пока нет, но… — Он выдержал паузу. — Тебе придется залечь на дно на некоторое время, иначе тебя убьют.
— Либо украдут, завезут в дом Таната, а оттуда еще ни одна девушка не выходила живой или хотя бы здоровой.
— Лев! — Нестеров снова огрызнулся на своего подчиненного, а может, просто коллегу. Я этого парня видел впервые.
— Не думаю, что человек, который познал дзен и может одним ударом сломать кирпич, испугается моих слов. Хотя твое человеколюбие, Ева, — ужасная черта. Люди — это мешки говна. Ты им доверишься, а они тебе нож в спину. Знаешь, некоторые из тех пацанов, которым был дан приказ вязать тебя, имеют семьи. Дома они гладят по головке дочерей и сыновей, занимаются любовью с женами, говорят о доверии и прочей ванильной ерунде, а потом выходят из дома и режут людям глотки, насилуют девушек, иногда девочек…
Лиса подняла на него затравленный взгляд.
— Это не отменяет того факта, что ваши руки тоже в крови. Спасибо, что спасли мне жизнь. — Она посмотрела на Дмитрия. — Раз, я не нужна пока, то можно пойду отдохну?
— Второй этаж, белая дверь с золотым тиснением. Свой санузел прилагается. Сменную одежду горничная тоже организовала.
— Спасибо.
Она ушла, так и не взглянув на меня. Сказать, что я был убит этим, это реально ничего не сказать. Почему? С хрена ли она меня так игнорирует? Я что, говном измазанный?
— Если не перестанешь рвать мою скатерть, вышвырну за дверь, Волков.
Я посмотрел на свою руку, в которой сжал гладкую ткань.
— Извини.
— Походу, тебя динамят по-крупному, — засмеялся этот урод.
— Заткнись! — посмотрел на Нестерова, потом на Льва, мечтая прибить обоих за издевательские ухмылки. Самому тошно от ситуации, а они еще дров подкидывают.
— Тебе придется спрятать родных, если хочешь участвовать. — Дмитрий вмиг переменился и серьезно на меня посмотрел. — Он любит давить на больные места.