Чертова дюжина ангелов
Шрифт:
– Так, а ну, вставай, – капитан наклонился над Хикки и с врезал ему ботинком по скуле. От боли Хикки едва не потерял сознание, но все же удержал контроль. Спокойно, сказал он себе. Главное, не делать резких движений. Их шестеро, у них «Тайлеры», и они наверняка стреляют сразу в башку. Башку, как говорил Лосси, лучше поберечь. Второй не будет.
Едва Хикки поднялся на ноги, как его согнул удар в живот. В принципе, ему было уже не очень больно – стали работать давние, накрепко вбитые в подсознание блокировки, «замораживающие» кору – но он все же согнулся, как и ожидалось. Сгибаясь,
Дальше ему стало уже не больно – весело. Как Лоссберг выбрался с заднего сиденья двухдверного купе, он так и не понял. Факт то, что перед обалделыми рожами двух юных офицеров вдруг выросла фигура имперского генерала ВКС с кучей орденов на груди и с золоченым мечом в руке. Фехтованию во всех Академиях учили крепко, но Лосси держал меч совсем не так, как следовало бы; правая рука Лоссберга была поднята на уровень уха, и длинный, почти метровый клинок, который так мешал при ходьбе, смотрел сейчас точно в переносицу бравого капитана. Можно было не сомневаться, что уроки настоятеля Яара не пропали втуне. Лоссберг готовился проткнуть череп полицейского, как гнилую тыкву, и Хикки знал, что он это сделает.
Если его не остановить.
Наверное, для полицейских Лосси выглядел настоящим демоном. Хикки плохо видел его лицо, но догадывался, что сейчас оно точно такое же, как в те секунды, когда он кладет ладонь на панель управления носовой батареей своего линкора и отдает команду «К атаке!». Ветер рвал густое облако чуть тронутых сединой волос; еще ни разу противник не видел его лицо в атаке – сейчас легион-генерал Лоссберг был ужасен.
Хикки понимал, что жить обоим офицерам осталось три, ну, может быть, пять секунд. Удар, меч назад – второй, скорее всего будет не колющим, а – сверху вниз, наискосок – и развалит лейтенанта до пояса. Прежде чем окончательно разогнуться, Хикки пошарил у себя под ногами и выпрямился уже с хриплым криком:
– Имперская служба безопасности!!!
Он видел, как опали напряженные плечи Лоссберга. Но меч почти не сдвинулся, по-прежнему целясь меж белых от страха глаз капитана. Хикки встал в свете фар вездехода, держа в ладони свое удостоверение. Из штанины лейтенанта потекла тоненькая струйка. Неуловимо-стремительным движением Лоссберг вонзил меч в ножны и захохотал, грубо, как десантный унтер, и так громко, что его слышали, наверное, и на побережье.
– Зря ты не дал мне его проткнуть, – заявил он, успокоившись. – Знаешь, у меня сегодня дурное настроение.
– Погоди, Лосси, – перебил его Хикки и заорал на окаменевших полицейских: – Что вы стоите, как два гандона? Вы знаете, кто там валяется? А? Не знаете? Там валяется легион-генерал СБ из Второго Управления! Вы уже чуете, как пахнет каторга?!
Однако, отливать Этерлена не понадобилось. Он очухался своим ходом и молча, как боевой пес, кинулся в атаку. Его палец коротко вошел в подвздошную область капитана, и тот без стона повалился лицом вниз. Лейтенант шатнулся в сторону, железная ладонь генерала попала немного не туда – он вскрикнул, схватился за сломанный нос и осел на корточки. Этерлен молча ударил его ногой в лицо…
– Вот это цирк, мама моя родная, – тихо сказал кто-то сзади.
Полицейские понимали, что жестокое избиение было для них наименее болезненным вариантом. Не было в Империи суда, который квалифицировал бы их действия иначе как нападение на высших офицеров Службы Безопасности при исполнении оными служебных обязанностей. Десять лет на рудниках выдерживали далеко не все, а учитывая возможное введение военного положения, дело могло закончиться и газовой камерой…
Этерлен порылся в карманах, достал аптечку и сунул в рот пару пилюль.
– Чем это меня так приварили? – спросил он у Хикки.
– Рукояткой моего «Морга», – ответил тот.
– Их счастье, что у меня с детства крепкий череп… где наше оружие, ублюдки? И учтите, имел я вас во все дыры, если хоть кто-то раскроет свой поганый ротик, я заткну ему его навеки. Поняли? Поехали, Хикки, поехали отсюда…
– Вот и говори после этого, что меч – не оружие, – хмыкнул Махтхольф, усаживаясь в машину. – Если бы я не подобрал с земли «корки», Лосси нашинковал бы эту публику, что мой повар.
– Лосси, между прочим – Горный Мастер, – сумрачно сказал Этерлен. – Он порубил бы их всех, и никакие бластеры не помогли бы.
– У тебя была стажировка на Россе? – удивился Хикки, глядя на Лоссберга через салонное зеркало.
– Была, – спокойно ответил тот. – Почти полтора года. Я натаскивал их по спецтактике тяжелых соединений, а они размешивали мне мозги, чтобы меньше тараканов там бегало. Только я не Горный, я так… младший. Это еще когда я капитаном защитил докторскую по спецтактике, наши академики решили, что таким кадрам за штурвалом не место. Еле я от них вырвался.
Хикки замотал головой, отказываясь верить своим ушам. Он никак не мог предположить, что у «бочки с ромом» имеется степень доктора военных наук. Теперь ему многое стало ясно. Побывав на древнем Россе, Лоссберг наверняка набрался ума от старых учителей, которые зачастую могли дать больше, чем профессора в Академии ВКС.
– Все-таки полиция у вас дурноватая, – сказал Этерлен, ощупывая голову. – Почти как на Кассандане. А я почему-то всегда считал, что уж тут-то, в Портленде, копы должны быть тихие, как мыши.
– У них новый шеф, – вздохнул Хикки. – И куча новых офицеров с разных планет. Боюсь только, что с такой тактикой они тут долго не проживут. Океан большой, прибрежные воды так и кишат хищниками – я слышал, что уже через пару часов от покойника не остается даже костей. А еще у нас любят топить заживо. В прошлом году утопили помощника супрефекта по налогам. Все все знали, но концов – никаких [3] .
– У тебя хоть ничего не болит? – заботливо осведомился Этерлен.
3
прим авт. – здесь необходимо небольшое отступление. Разговор идет на смеси английского и «общеславянского» языков с вкраплением немецких, французских и иных терминов – супрефект, панцергренадер и т. д. Лоссберг иногда переходит на немецкий.