Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии
Шрифт:
Аршак щедро налил коньяка в фужер для шампанского, а офицер «профессионально» отметил, что «Арарат» для обладателей дорогостоящих золотых украшений — вариант далеко не из лучших: могли бы уж на «Ереван» или «Юбилейный» разориться.
«Ладно, халявному коню в рот не смотрят. В конце концов не „Массандра [3] “ же», — про себя усмехнулся Кольский и ловко опрокинул содержимое бокала в рот.
К чему-чему, а к таким «подъемам переворотом на одной руке» кадровые военнослужащие зачастую приучаются еще с лейтенантских погон.
3
Массандра —
— Мужчина! — цокнул языком Ашот, потеплевшим взглядом наблюдая за капитаном, скромно зажевывающим «Арарат» лимонной долькой. — Аршак, теперь всем!
Налили. Выпили. Дамы потребовали свежих анекдотов. Мужчины это желание с блеском исполнили. Открыли еще коньяк. Снова налили и выпили — женщины предпочитали шампанское. Включили кассетный магнитофон. Немного попрыгали скопом на ограниченном пространстве под быструю импортную мелодию.
Кольский все порывался распрощаться, прекрасно сознавая — как, впрочем, и остальные в комнате, — что он лишний в отдыхающей кампании, где роли, по всему судя, распределены заранее, и в душе с иронией уже жалея друга-лопуха, оказавшегося пророком в своих доверительных, как на исповеди, признаниях.
Но Надежда не давала капитану уйти, хотя и Ашот уже дважды прозрачно намекал на «панимаешь, у Юры, может, совсем срочное дело». Аршак, тот больше молчал и больше пил.
«Чего она, действительно, время тянет? — поглаживая ус (привычка-паразит), недоумевал Кольский. — Прекрасно ж понимает, все равно — пои не пои, а Вовке шепну про неположительный факт. И вообще: зачем приглашала? То б я еще посомневался, а так — явно видно: трахаются они, и может даже впересменку… Хотя если б книгу взяла и подосвиданькалась сразу, я б тоже решил: трахаются…»
— Мальчики, удобств нет, мы со Светой выйдем на минутку, — прервала тут размышления офицера Надежда.
Женщины покинули комнату. Немногословный до того Аршак моментально обрел дар речи.
— Слышь, капитан, или как тебя там… Ты долго еще будешь здесь мешаться? Видишь, люкс занятый. Налей и дергай, пока я добрый.
— А я и не напрашивался, — огрызнулся Кольский. — Оно мне надо? Да если б не Надежда… Вон, он видел, — и кивнул на Ашота.
— Ты бедным-то не прикидывайся… Полководец… — не отставал Аршак. — И на женщину не спихивай; как мужчина, за себя ответь.
— Да пошли вы все! — Кольский вскочил со стула.
— Сядь! — вступил в перепалку и Ашот. — А ты памалчи. Я сам разберусь, кто лишний… — И быстро вышел из комнаты.
С минуту Кольский и Аршак оставались один на один и, не глядя друг на друга, занимались каждый пустым делом: кавказец выщелкивал лезвие ножа-кнопочника и прятал назад, в рукоятку, а офицер вяло катал по столешнице хлебный шарик. Но вот в комнату вошла Света.
— Аршак, Ашот зовет, — буднично сообщила она и уселась на свое место. Кавказец нехотя поднялся и исчез за дверью. Взамен него через минуту появилась Надежда.
— Земляк какой-то их даже у меня нашел, — спокойно пояснила Репнина. — Значит, действительно нужны были. В общем, Юра, разливай…
— На посошок, да я тоже пошел. — Кольский потянулся к остаткам шампанского. — И без того засиделся.
Конечно, офицер сразу понял, что никакого земляка кавказцев на деле и не было, просто это Надежда их сама из флигелька наладила. Так не дожидаются ли его самого Ашот с Аршаком где-то неподалеку, чтобы расквитаться за порушенный уют? Да и кулаки-то еще ладно, а вот нож-кнопочник…
Хватнув еще рюмку коньяку, Кольский почувствовал, что глаза у него слипаются, — подошел к границе своей нормы спиртного. Но откланяться у него в который раз не получилось: подружка Надежды опередила.
— Ну, я улетаю, — пропела она, схватила сумочку, чмокнула Репнину в щечку, капитану сделала ручкой и в мгновение вымелась из комнаты.
— Я тоже, — потянулся за фуражкой Кольский.
— Подожди… — Надежда вылила последний коньяк в фужер, почти до краев наполнив его. — Допей, не пропадать же добру.
Как офицер ни отнекивался, женщина заставила его через силу дотянуть спиртное до дна, а затем обворожительно улыбнулась и попросила:
— Юра, а может, теперь ты мне без вранья расскажешь, зачем пришел?
— Дак я ж и говорю: книга… — промямлил не готовый к правдивому ответу Кольский.
— Ой, только не пудри мне мозги, — уже со злостью заявила Надежда. — Репнину она еще три недели не понадобится, а мне — так и вообще сто лет. Короче: подкадрить меня захотел или?..
Покрасневшее от коньяка лицо Кольского теперь побагровело. Он молчал и в душе проклинал минуту, когда пошел на поводу у приятеля, согласившись проверить супружескую честность его половины.
— Так. Будем считать, что не «или»… В таком случае кадри, — подытожила Надежда.
Подошла почти вплотную к незваному гостю, наклонилась к его лицу — в оттопырившемся вырезе сарафана заколыхались полные груди — и смачно поцеловала в губы. Тут же выскользнула из рук потянувшегося было машинально к ней опьяневшего офицера, отшагнула на середину комнаты и медленно, соблазнительно двигая бедрами, стянула через голову сарафан. Потом, повернувшись к оцепеневшему на стуле мужчине спиной, аккуратно освободилась от крошечных трусиков, сначала опустив их до щиколоток, а затем перешагнув. На конечной фазе домашнего стриптиза развернулась к нежданному гостю лицом, чуть расставила длинные загорелые ноги и расчетливым движением рук соблазнительно откинула назад свои роскошные медовые волосы.
— Красивая я, а? — усмехнулась Надежда. — Чего молчишь?
— Д-дда… — хрипло подтвердил Кольский.
— Так какого ж ты? Повторяю: пришел — кадри…
Уже около полуночи обессилевший и протрезвевший Кольский медленно брел по тротуару в направлении родной воинской части. В принципе, деньги-то на такси у него были, но офицеру сейчас неосознанно захотелось уединиться и уж тем более не видеть перед собой до оскомины знакомое лицо жены, не сближаться с ней телесно. Нет, конечно, капитану и раньше приходилось изменять своей слабой половине, однако никогда еще у него не было столь любвеобильной, ненасытной и искушенной в постельных играх секс-партнерши. Для нее не существовало никаких табу, никаких рамок.