Чертова дюжина

Сербин Иван Владимирович

— Знаешь, что делать?

— Знаю, — кивнул Крекер.

— Делай.

* * *

Два БТРа подошли со стороны Садового кольца, остановились, качнувшись вперед. Еще три перекрыли Цветной бульвар с другой стороны. Два въехали в сквер, проползли по асфальтовой дорожке и встали, направив стволы пулеметов на кабину инкассаторской машины.

Неожиданно дверь кабины броневичка приоткрылась, и, заглушая механический рокот двигателей, над сквером прокатился усиленный динамиком голос:

— Не стреляйте, мы хотим вам кое-что показать.

Так

же медленно, по сантиметру, приоткрылась дверца кузова, и из нее выбрался Крекер. Блондин веселился, словно скоморох на ярмарке. Он поднял руки и повернулся вокруг оси, давая военным возможность хорошенько разглядеть себя со всех сторон. Крекер проделал это с не меньшим достоинством, чем манекенщицы на подиуме. Казалось, еще немного, и он пустится в пляс, выкрикивая весело: «А вот и я! А вот и я!» Все тело его было увешано пластитовыми шашками. По нескольку штук — на бедрах и голенях, по паре — на запястьях и предплечьях. Крекер умудрился даже примотать три шашки к шее — по бокам и сзади. И целая цепочка была приклеена к бронежилету.

— Как видите, мы вас не обманули. Стоит кому-нибудь открыть огонь, и все сидящие внутри погибнут. Мы прекрасно понимаем, что снисхождения нам ждать не приходится, — рассудительно вещал Шептун. — Но в этом есть и хорошая сторона: нам нечего терять. Если вы не уберете машины и не выпустите нас из оцепления, нам останется только взорвать в кузове пару гранат. Посовещайтесь со своим начальством. Даю вам пять минут. Если ровно через пять минут БТРы останутся на месте, мы взорвем себя.

Крекер забрался в кузов, и обе дверцы захлопнулись.

Над площадью повисла гнетущая тишина.

18.32

— Ну, что будем делать? — спросил в штабе командующий, почему-то глядя на Котова.

— Вы меня спрашиваете?

— Вас, конечно же. Разработка террористов входила в компетенцию ФСБ. Именно так сказал Президент, если я не ошибаюсь. Переговоры — ваша непосредственная обязанность.

Котов пожал плечами:

— Пожалуй, делать нечего. Они нас переиграли по всем статьям, это ясно.

Генерал, словно ожидая отрицательного ответа, посмотрел на полковника-спецназовца. Распри и ссоры были на время забыты.

Тот только покачал головой:

— Я согласен с майором. Ситуация пиковая. Броневик — не автобус, штурмом его не возьмешь. Хоть сколько народу подгоняй. Из станкового пулемета по нему садануть, конечно, можно, станковый броню пробьет. Но что это даст? Взорвать дверь? Но тогда сдетонируют заряды, которыми обвешаны эти за…цы, и мы будем иметь на руках десяток трупов. А скорее всего полтонны отличного фарша.

— Вы что скажете? — генерал взглянул на представителя Министерства обороны.

Тот только развел руками:

— Думаю, в данной ситуации ничего конструктивного предложить не могу. Их надо выпускать.

— Ясно. — Генерал тяжело опустился в кресло. — Операция по захвату террористов провалилась. Мы имеем четверых мертвых боевиков и с полсотни убитых солдат. Плюс три десятка расстрелянных офицеров. Раскуроченные ветки метрополитена, ядерные фугасы, заложенные неизвестно где. Имени Хоря выяснить не удалось, прямых улик никаких. Словом, полное фиаско.

— Их надо выпускать, — сказал Котов. — Выпускать и смотреть, куда они направятся. Наверняка план отхода у них стандартный — либо самолет, либо вертолет.

— С чего вы взяли? — хмуро спросил командующий.

— Все просто. В соответствии с условиями террористов, бомбы должны взорваться в четыре часа утра. Какие у них есть пути отхода? По воде? Вряд ли. За оставшееся время им далеко не уйти. Точнее, не уйти так далеко, чтобы сбить нас со следа. Автомашина? Броневик тяжел, а значит, ест много бензина. Положим, бак у них залит доверху. Сколько они протянут? Триста километров? Триста пятьдесят? Это не вопрос. Их будут сопровождать вертолеты, хотят они того или нет.

— Да, но в таком случае они не сообщат коды, — возразил представитель МВД.

— И что они выиграют? — возразил Котов. — Их схватят в любом случае.

— Они могут взорвать себя, — сказал представитель Министерства обороны.

— Могут, — буркнул командующий.

— Могут, — подтвердил Котов. — Но, если мы их не выпустим, они сделают то же самое сейчас. Какая разница! Им надо скрыться. Я полагаю, они затребуют самолет, разумеется, полные баки и возможность вылететь за пределы страны.

— Но мы можем сообщить в конечную точку прибытия о том, что на борту террористы, — заметил командующий уже более оживленно. — И их возьмут.

— Конечно, но они наверняка строят свои планы исходя из того, что мы предпочтем не кричать о похищении ядерных мин во всеуслышание и дадим им уйти. Махнем рукой на деньги и все остальное ради сохранения международного престижа. Нам невыгодно раздувать шумиху вокруг этого дела. Страна, в которой будет садиться самолет, поинтересуется, что это за террористы, что за акцию они организовали. Если их начнут допрашивать, они выложат все как миленькие. И о ядерных фугасах, и обо всем прочем. Террористы вынудят нас предать огласке секрет, который мы изо всех сил пытаемся сохранить.

— Какие варианты? — командующий внимательно смотрел на Котова.

— Я полагаю, было бы наиболее рациональным обеспечить им безопасный перелет до любой точки, которую они назовут.

— Вы хотите сказать: выпустить их из страны? — вскинулся представитель Министерства обороны. — То есть отпустить их вообще?

Котов удивленно посмотрел на него.

— Разве я сказал «отпустить»? Думаю, нужно поднять пару самолетов с аппаратурой слежения на борту. Пустить истребители сопровождения, фиксируя пролет лайнера на пленку. Не исключено, что террористы рассчитывают выбросить деньги из самолета сообщникам. Можно задействовать спутники и прочую космическую технику. Единственное, что нам будет абсолютно необходимо, это узнать, в какую именно точку земного шара прибудут террористы. Однозначно можно сказать только одно: оставлять такой случай безнаказанным нельзя. Слишком уж велик стимул для других потенциальных террористов. Живыми или мертвыми, но эти люди должны быть доставлены обратно. Разумеется, после того, как они отключат фугасы.