Чертова дюжина
Шрифт:
— Ну дурак! — продолжал возмущаться Крекер.
— Заткнись, — угрюмо буркнула девушка.
— Не ожидал, — уважительно покачал головой Папаша Сильвер. — Уж от кого, от кого, а от него — нет.
На проспекте Андропова эскорт прибавил скорость. Проскочив Нагатино и Коломенское, машины свернули на Каширское шоссе. Ехать оставалось минут сорок. Помимо БТРов километра на четыре впереди шли милицейские машины с включенными маячками; автобус, битком набитый спецназовцами; телевизионный «рафик» — единоутробный брат оставленного беглецами в детском саду, только белого цвета; еще один «РАФ», принадлежавший ФСБ, со спецаппаратурой; «ЛиАЗ», забитый омоновцами, и грузовик с обычными патрульными. За ними катился «МАЗ», груженный деньгами, в кузове которого сидели четверо автоматчиков. Вряд ли кто-нибудь отважился бы напасть на такую колонну с целью ограбления, но меры все же были приняты. Замыкала вереницу машин «Волга» с оперативниками ФСБ.
19.29
В Домодедово полным ходом шли приготовления: подгоняли заправщики; на площади перед аэропортом тормозили «пожарки», прибывшие из Подольска и Щербинки; сотрудники транспортной милиции наводили порядок в битком забитом зале. Когда в аэропорт въехала кавалькада автомобилей, возникла суета. Котов отдавал указания, размещая спецназовских снайперов на крышах зданий, на вышке, с которой отлично просматривалось летное поле, в зале, на зелено-рыжих газонах. Все было организовано необычайно четко. ОМОН оцепил терминал, несколько человек вошли в зал с целью не допустить волнений. «МАЗ» с деньгами и бортовой «ЗиЛ» с патрульными отогнали к ангарам. Машины тут же окружил милицейский кордон.
Кивнув на сидящего в «рафике» Марафонца, Котов коротко приказал одному из сотрудников:
— Последи за ним, — и, обернувшись, сообщил Марафонцу: — Никуда не выходить. Понадобишься — позовем.
— А как насчет в клозет? — хмыкнул боевик.
— Приспичит, скажи. Отведут.
Минут через пятнадцать на подъездной дороге показались террористы в сопровождении БТРов. Снизив скорость, тяжелые бронированные чудища проползли мимо основного терминала, свернули на грузовую дорожку и выкатились на поле.
Сидящий за рулем Шептун обернулся:
— Все, ребята, надеваем маски. Представление начинается.
Боевики нацепили маски-чулки с прорезями для глаз и рта. Точно такие же маски скрыли лица троих штатских.
Шептун внимательно оглядел полосу, ангары, строения аэропорта, комментируя вслух:
— Двое снайперов на крыше терминала. Больше не вижу. Пара наверняка на вышке. Кто-то у ангаров. И у рулежек за щитами, конечно же, кто-нибудь есть. Смотрите в оба, ребята. — Подняв мегафон, он приоткрыл дверь. — Уберите БТРы.
Стоящий у терминала Котов махнул рукой. БТРы развернулись, тяжело урча, прокатились к ангарам и там остановились, направив стволы в сторону неприступного броневичка, одиноко торчащего на залитой вечерним солнцем взлетной полосе.
Котов, не поворачивая головы, спросил у стоящего рядом командира спецназовцев:
— Ну, что скажете? Сможем мы их взять? Хоть какие-то шансы есть?
— Шансы всегда есть, — неопределенно протянул тот. — Но живыми — вряд ли. Можно было бы попробовать подойти к ним под прикрытием грузовиков или в крайнем случае через подземные системы коммуникаций, но что толку-то? В машину просто так не ворвешься, а они успеют себя взорвать. Дохлый номер.
Выслушав, Котов поднял мегафон:
— Граждане террористы! Все ваши условия выполнены, деньги готовы! Давайте договоримся о дальнейших действиях!
Дверца броневичка приоткрылась.
Котов посмотрел на спецназовца:
— Подумай, может быть, подвести группу, и, когда начнем переговоры, они ворвутся через кабину?
— Да нет, наших там всех успеют положить. Эти ребята тоже не дураки.
— Значит, так, командир, — донеслось от броневичка, — слушай нас внимательно. Вы грузите деньги на бортовой «ЗиЛ», борта должны быть опущены. Грузовик выезжает на полосу. В нем едешь ты и кто-нибудь из твоих людей. Решай сам. Теля возьмете с собой. Выгрузите деньги на бетонку. Там, где мы скажем. Тель проверит, нет ли у вас оружия, и заодно проследит, чтобы дегенераты, которые оцепили терминал и приткнулись на крыше, не наделали глупостей. Ясно?
— Хорошо, — ответил Котов. — Что потом?
— Потом один из ваших уходит. Ты и Тель остаетесь. Если все пройдет хорошо, мы забираем деньги и спокойно удаляемся. Как только окажемся в безопасном месте, сообщим вам коды и места закладки фугасов.
— Хорошо, — крикнул Котов. — Только одно условие: деньги в обмен на указание мест закладки.
— Никаких условий, — отрезал террорист. — Мне кажется, об этом мы договаривались заранее. Все будет так, как скажем мы. И никаких вариантов. Деньги мы проверим. Вздумаете подсунуть меченые или «куклу» — ждите неприятностей. Ясно?
— Ясно, — ответил Котов. — Какой самолет вы хотите взять?
— Не твоя забота, — засмеялся террорист. — Это мы сообщим позже.
— Ты пойми, чудак человек, — доброжелательно начал майор, — на заправку уйдет много времени, а мы тоже заинтересованы в том, чтобы вы оказались в безопасном месте как можно быстрее. Нам вовсе не улыбается сидеть и ждать, рванут ваши фугасы или нет.
Террорист хмыкнул.
— Ну что же, резонно. Ладно, мы возьмем вон тот «Ил».
— Который?
— На ближней полосе стоит. Его и заправляйте.
— Как скажешь.
— Все. После того как деньги будут у нас, обговорим дальнейшие действия, — закончил террорист.
— Давайте так, — повернулся к Котову спецназовец. — Спрячем в салоне, в туалете или в багажном отсеке человек пять-шесть со светозвуковыми гранатами, со слезоточивым газом, ну и так далее. Когда эти придурки зайдут, наши парни их скрутят.
— А что, если они проверят самолет? — предположил Котов.
— Ну и что? Пусть себе проверяют, — легко согласился спецназовец. — Поднимутся один или двое в самолет, там их и повяжут. Даже если сразу не скажут, кто носитель кодов, то в процессе расколются. Остальные террористы их ждут. Минут через сорок-пятьдесят они начнут нервничать, пошлют еще двоих, а мы и этих повяжем. Потом обменяем вас на пленных террористов и, зная носителей кодов, перестреляем остальных, когда они будут подниматься на борт. С броневиком-то «Ил» не поднимется. Балансировка будет нарушена. Они это должны были учесть. Так что броневик им придется бросить.