Чертова пляска
Шрифт:
— Ну, вызвать-то, согласно преданиям, довольно просто, — вдруг развеселился Дубовицкий. — Для этого всего-то нужно как можно чаще поминать чёрта. Особенно у родителей хорошо срабатывает: сказал надоевшему ребёнку: «Чтоб тебя чёрт унёс!» — и не успеешь оглянуться, а ребёнка уж нет.
— Хм. Аборт на позднем сроке? Не, ну прикольно, конечно, да только, боюсь, ко мне эта тварь просто так не придёт. Придумает какую-нибудь каверзу для начала.
— Вас это, внезапно, пугает?
— Меня, внезапно, пугает перспектива тупо ждать. Я действовать хочу.
Дубовицкий меня прекрасно понял, и, по всему видать, очень хотел помочь, но помочь не мог ничем.
— Пойду домой, — грустно сказал я. — Вот, ещё и наелся, как дурак, перед возвращением. Тётка Наталья расстроится…
— Не отчаивайтесь вы так, — постарался утешить меня Дубовицкий. — Приходите всё же завтра, как договаривались. Возможно, я смогу найти ещё что-нибудь.
Я пообещал заглянуть и удалился. Подумал вдруг, что возвращаться домой мне не обязательно, и зашёл к Фёдору. Вот тоже место, где мне рады всегда. Устроился перед стоечкой, заказал кружечку. Хм. А жизнь-то — налаживается! Главное в привычку это не превращать.
— Простите, — раздался вдруг сбоку тихий голос.
— Прощаю, только чтоб больше такого не повторялось. А вы о чём, собственно?
Я повернул голову и увидел мужичка. Такого тщедушного, с жалкими обвисшими усами. Явно какой-то конторский служащий: ветхий пиджачишко в пользу этой версии буквально орёт.
— Садись, друг, — устыдился я своей резкости. — Чего случилось? Рассказывай.
В том, что что-то случилось, я не сомневался. Просто так этот дяденька к страшному и опасному охотнику на пушечный выстрел бы не подошёл. Вон, руки так и дрожат.
— Пивка? — предложил я. — Покрепче чего-нибудь?
— Нет-нет, благодарю.
— Я плачу, всё нормально.
— Да я, право же, не пью…
— Похвально. А какие тогда у тебя проблемы?
Блин. Вот как настроение испортится, так я вообще ничего с собой поделать не могу. Каждая фраза звучит как наезд. Сейчас мужичок расстроится совсем и убежит.
Но мужичок оказался не робкого десятка. Он откашлялся и, оглядевшись, заговорил:
— Переехали мы недавно. Пришлось. Совпало, понимаете ли: владелец квартплату поднял, жена родила, а жалованье в конторе срезали… В том моей вины нет — подставили меня. Но разве кому докажешь…
— Навтыкать, что ли, кому в конторе? Ну, сейчас, пиво допью — да веди. Дело нехитрое, заодно, может, развеселюсь чуток…
— Навты… Ах, нет, боюсь, вы меня совершенно неправильно поняли. Это всё обстоятельства, с которыми я смирился. Жизнь поворачивается то так, то этак… Что тут поделаешь.
— Да можно всякое поделать. Например, взять её, повернуть, как тебе надо, и нагнуть. А чего с ней, спрашивается, церемониться? Можно подумать, она с кем-то церемонится.
— Но я же, право, не об этом…
— Да понял, понял. Ну так и чего?
Глава 20
— Я же и объясняю, — чуток осмелел мужичок. — Там мы три комнаты занимали, а переехать пришлось — в две, крохотные. И с тем смирился.
Тут я заржал. Не удержался. Если до сих пор всё происходящее мужиком как чёрная полоса не воспринималось, то я даже не знаю. Где б мне такое смирение прокачать. Впрочем, ну его нафиг, мне и так норм.
Мужичок терпеливо (!) переждал взрыв веселья и продолжил, как только я успокоился:
— Невыносимые вещи стали твориться, понимаете ли… Всякие разные гадости. Посуда бьётся сама по себе. По ночам — крики, шумы непонятного происхождения. Утром встану — а у меня весь костюм в чернилах! Это же не отстирать, как в этаком на службе покажешься. А у ребёнка, например, с утра, все волосы в колтунах, да так, что и не расчешешь. И жильцы другие всё это слышат, жалуются. Хозяин грозится выгнать.
— Кикимора? — предположил я, наконец-то почуяв суть дела. — Эти суки и не такое исполняют. Скажите спасибо, что живы.
— К сожалению, вы ошибаетесь, простите. Не кикимора вовсе. А просто домовой, оставшийся от прежних хозяев, видимо.
— Откуда уверенность, что домовой?
— Слышали, как он с нашим дерётся. Наш одолеть его не может…
— Охренеть. Две твари по цене одной…
— Простите, господин охотник! Наш домовой — вовсе не тварь, он ещё моему дедушке по хозяйству помогал, никто про него слова плохого сказать не мог, и до сих пор не может. Но этот, новый — он же его со свету сживёт!
Тут я вынужден был ненадолго отвлечься. Чтобы выпить. И подумать.
Если подумать, то выходила очччень интересная история. Выходило, что есть на свете мистические существа, которые не являются тварями, в привычном понимании.
А почему так?
«А потому, — вдруг буквально произнёс у меня в голове тот самый голос, — что существа эти были тут с незапамятных времён. Но когда-то давным-давно с неба упали звёзды, и с тех пор многие изменились. Животные: медведи, волкодлаки, крысы, ящеры — видал же таких? Видал. Но есть ведь и обычные медведи, волки, кабаны, опять же. А люди? Есть колдуны, ведьмы, есть упыри, вурдалаки. Но и люди же простые есть! Вот и с остальными точно так же. Есть нормальный праведный домовой, а есть домовой, который изменился из-за упавшей звезды. И друг друга они по определению не любят. Лесовичку помнишь? Такая же хрень ровно».
Я бахнул на стойку кружку и уставился в стену.
Вот это накрыло! И, что самое интересное, я понимаю, откуда этот голос вещает. Из той части разума, которая в фоновом режиме занималась расшифровкой документов.
Стало понятно и многое другое. Например, что такие твари, как русалки и упыри, изначально предрасположены к злу. Потому они все приняли звёздный дар вообще без вопросов и изменились без вариантов. Как всё это происходило? В какой момент задавался вопрос, будешь или не будешь — этого я пока не знал. Знал лишь, что с неба пришло зло, и множество местных магических (и не только) существ охотно под него легли. Изменили свою природу. Как, например, те же черти.