Чертовка в Академии магии

Черная Мстислава

— После всплеска статистика пришла в норму?

Будь иначе, он бы не говорил про всплеск.

Дознаватель кивает:

— На первый взгляд да.

— А на второй и третий?

— Количество исчезновений по сравнению с тем же периодом за прошлый год возросло, но кто-то довольно неплохо их прикрывал. Заявление об увольнении и записка, письмо со старого континента, свидетельства людей, якобы видевших пропавшего живым. Но все эти случаи объединяет одно — ни одно тело не нашли.

— Неженатые маги. Большинство жертв студенты академии?

— Студенты,

один преподаватель, выпускники, маги в городе. Мирта, теперь вы понимаете, что всё гораздо серьёзнее, чем вам представлялось изначально?

— Вы полагаете, в колонии появилась секта чёрных магов?

А что ещё? Одиночный маньяк не смог бы заметать следы с таким размахом, эффективно действуя на обоих континентах сразу. Очевидно, что работает пусть небольшая, но группа. Почему чёрная магия? В убийствах, каким бы злобным он ни был, должен быть смысл. Чёрные магии практикуют человеческие жертвоприношения. Тот же целитель, про которого рассказывала мадам Олвис — он передавал больному чужие жизненные силы. Чёрным магам от своих жертв не нужно ничего, кроме самой жизни.

И чёрные маги в колонии есть…

— Мирта.

Я не сразу реагирую.

— Да, господин дознаватель?

— В неформальной обстановке можете обращаться ко мне по имени. Рамис. Мирта, теперь вы понимаете, что попытки хоть что-то выяснить, неминуемо приведёт к беде? Вы одиночка, вам нечего противопоставить организации, действующей на двух континентах. А они рано или поздно вас заметят. За вами начнут присматривать, и как только решат, что вы излишне активны, вас уберут. Вы меня понимаете?

— Рамис, — я пробую его имя на вкус, прокатываю на языке.

Глава 14

Уберут…

Да, он прав.

Отступить? Теперь, когда я знаю, что расследование идёт… Я ведь в академию пришла не столько убийц искать, сколько основания для возобновления дела. Хм… Оплату учёбы приняла и отступаю? Папа бы никогда так не поступил. Папа…

Я понимаю стремление господина дознавателя отстранить меня, на его месте я бы также действовала, разве что пресс бы свой ненавязчиво не демонстрировала. И навязчиво тоже. Но я ведь могу быть полезна! Я не знаю, есть ли у дознавателя команда или он действует один, в «Белой жемчужине» я рядом с ним никого не видела. Сколько их может быть: пять, десять? А случаев десятки, досконально отработать каждый не хватит рук.

Пообещать, что буду хорошей девочкой?

Если бы Рамис давил на меня, запрещал, я бы не испытывала ни малейших угрызений совести, но он, несмотря на пропасть между нами, разговаривает со мной как с равной и даже ненавязчиво хвалит. «Я тоже с этого начал», «Я тоже в начале так подумал» — это лучшие комплименты из возможных. Я понимаю, что он прочитал меня и просчитал. Но солгать уже не могу.

Я молчу.

Дознаватель поднимается из-за стола, отходит к окну, замирает, заложив руки за спину.

— Я постараюсь быть не привлекать внимания.

— Упёртая.

— Вы сами сказали,

что убийцы стали осторожнее. Они не станут убивать меня, если я задам несколько общих вопросов, ответы на которые известны всем. Ладно, я не стану расспрашивать.

Потому что у меня появилась идея получше. Ринон писал домой о Дженне. Я могу разыскать её открыто, под предлогом, что мадам Олвис хотела бы познакомиться с девушкой, в которую влюбился сын. Или даже спросить, не беременна ли она случайно. Мадам будет счастлива принять внука. В таком ключе я не должна вызвать подозрений.

Я не просто познакомлюсь с Дженной, я постараюсь с ней подружиться. Присмотрюсь…

— Мирта, вместо того, чтобы отступиться, вы свой план шлифуете?

— Да.

Господи дознаватель тяжело вздыхает:

— Может, мне вас задержать? Посидите в безопасной камере, подумаете о ценности собственной жизни? Я прослежу, чтобы вас разместили со всеми возможными удобствами.

— Я потребую допрос в сфере истины и обвиню вас в злоупотреблении служебным положением. Вряд ли ваша карьера пострадает из-за столь незначительного проступка, но всё же… Главное, из камеры я выберусь. Здесь колония, а не метрополия, возможности у вас ограничены.

— Мирта, вы мне угрожаете?

— Взаимно, — улыбаюсь я.

Дознаватель устало выдыхает:

— Мирта, я прошу вас, держите меня в курсе ваших похождений.

На это и был настоящий расчёт?

Мужчину «прочитать» сложно, он показывает мне то, что хочет показать, а мне хватает сообразительности лишь понять, что вижу маску, а не его настоящего. Заглянуть под маску уже не получается. Обидно, но в то же время я прекрасно осознаю разницу между нами. Я от папы по верхам нахваталась, а Рамис профи.

Неожиданно я широко зеваю, едва успеваю прикрыться ладонью.

— Время позднее, Мирта. Не буду вас больше задерживать.

— Позднее, — эхом повторяю я.

Мужчина провожает меня до дверей, щёлкает замком, распахивает створку.

Я выхожу. В коридоре пусто, спокойно.

Уйти сразу невежливо, я оборачиваюсь, чтобы попрощаться.

Он меня опережает:

— Спокойной ночи, Мирта.

— Спокойной ночи, — и с запинкой добавляю. — Рамис…

Мужчина приваливается плечом к стене, полу рубашки расходятся ещё сильнее, а лицо озаряет самодовольная усмешка. Я почти ожидаю предложения остаться на ночь, но мужчина ничего подобного себе не позволяет, и я ухожу, до последнего между лопатками чувствуя его огненный взгляд.

В комнату, меня поселили на третьем этаже, я вхожу на ватных ногах, запираю. Замки установлены не самые надёжные, я бы предпочла старый добрый засов, но запрещено. Когда я ещё в колледже училась, рассказывали, что трое студентов подпёрли дверь шкафом, разбадяжили зелье, рецепт которого обещал пять часов счастливых грёз, выпили, им стало плохо, позвать на помощь смогли, но пока комендант и преподаватели рвались через закрытую дверь, все трое скончались.

Бессмысленные воспоминания помогают встряхнуться.