Чертовка в Академии магии

Черная Мстислава

Дверь вздрагивает под ударами:

— Мирта!

— Калеб, здесь частная собственность. Уходи.

Удары прекращаются.

— Не знаю, под кого ты легла, но я это так не оставлю.

Вот же заело.

Я выставляю под дверь несколько стеклянных банок одну на другую. Если кто ворвётся, то стекло разобьётся, зазвенит. Я услышу.

И под окнами стоит стекла оставить. На всякий случай.

Устало поднимаюсь на второй этаж. Хорошо, что не стала брать копии писем. Читать, а главное, вникать, я уже не в состоянии.

Я зажигаю лампу, выуживаю из сумки новое извещение, пробегаю текст уведомления. Ничего нового, ровно то, что сказал дядя Калеба — кредитор сменился.

Надо бы поужинать, весь день набегу, толком не ела, но аппетита нет. Я, минуя кухню, прохожу в спальню, скидываю с себя одежду, наскоро споласкиваюсь, доползаю до кровати и падаю плашмя. Одеяло натягиваю в полусне и отключаюсь.

Завтра. Всё завтра.

Даже редкая в наших краях гроза не помешает мне выспаться и набраться сил перед завтрашним боем.

За окном полыхают молнии. Гром не просто грохочет, он сотрясает землю. Низвергающаяся вода бьёт по крыше, затекает в щели, капает с потолка. Я лишь натягиваю одеяло до ушей, и никакое буйство разгулявшейся стихии меня не тревожит.

Просыпаюсь я рано, на рассвете. Солнце ещё не взошло, но мир посветлел. И тучи, видимо, разошлись. Буря оставила о себе напоминание лишь клоками разодранных облаков. Поспать бы ещё часик, а лучше два. Я не выспалась и чувствую себя разбитой. Но сон уже вспорхнул испуганной пичугой, больше не заснуть. Поворочавшись с боку на бок, я поднимаюсь, подхожу к окну, выглядываю. На восток будто ведро золотой краски плеснули, а внизу, по проулку, на который и выходит окно моей комнаты, бежит весёлый грязевой ручей.

Смотрела бы и смотрела, вдыхала прохладу сырого воздуха, лишь бы оттянуть неприятное начало дня, но… Оттолкнувшись от подоконника, я быстро натягиваю домашнюю тунику до середины бедра, сматываю волосы в тугую дульку и начинаю обход комнат. Надо собрать вещи, которые я заберу с собой. Пригоревшие кастрюли оставлю, как и колченогий табурет. Авось, Калеб попробует сесть. Короткий полёт и позорное приземление под стол гарантированны. Нехитрыми фантазиями подняв себе настроение, я ещё раз окидываю взглядом кухню. Наверное, папа прав. Здесь всего лишь доски. Да и дом та ещё халтура, в любом случае пришлось бы радикально перестраивать, а это уже был бы другой дом.

С лёгким сердцем я закидываю одежду в мешок. Памятную мелочь собираю отдельно в деревянный ящичек. Мебель? Мебель деть некуда, папин приятель обещал выделить угол, а не склад. Да и зачем мне она? Ящичек пристраиваю в мешок поверх одежды, делаю по дому ещё пару кругов. Чашку, пожалуй, возьму.

Альбом с фотографиями — моё главное сокровище. Придётся таскать при себе, потом заберу в общежитие академии. А вот как быть с оружием, не понятно. Не брошу — это очевидно. Старику Дранго не доверю — приберёт и не отдаст, не в плане присвоит,

нет, он будет честно хранить, но для моего мужа или сына. Девочке, видишь ли, колюще-режущее не по руке. Тьфу!

Когда в дверь раздаётся дробный нетерпеливый стук, я успеваю не только позавтракать всухомятку, запив толстый бутерброд чаем, но и переодеться, и нормально причесаться, заплети вместо дульки две косы.

Открывать я, естественно, не спешу, выглядываю.

Внизу Калеб и мужчина в сюртуке чиновника. Ожидаемо…

При чиновнике Калеб навредить мне не должен, так что спускаюсь я и открываю относительно спокойно. Мой дом моя крепость, чем успокоить агрессора у меня заранее заготовлено.

— Доброе утро, — здороваюсь я.

Мазунв по надутому Калебу взглядом, отмечаю, что сегодня он прихорошился — застегнул рубашку на все пуговицы, да ещё и ровно, и щетину сбрил. Я полностью сосредостачиваюсь на чиновнике.

— Мадемуазель Мирта Андрас?

— К вашим услугам, уважаемый.

Чиновник показывает мне зачарованный значок, удостоверяющий его полномочия.

— Хотите войти?

Я не обязана его приглашать. И не стала бы. Но я предпочту общаться с ним одним, не с Калебом.

Чиновник поджимает губы, но кивает. Ему бумаги мне показывать. Какой бы убогой ни казалась ему моя нора, за столом удобнее, чем в проулке. Я пропускаю его вперёд. Калеб делает широкий шаг следом.

— А тебя я не приглашала, — ухмыляюсь я ему в лицо.

Калеб вспыхивает, лицо краснеет, Калеб становится похож на ошпаренного кипятком рака. Ему хватает ума и выдержки отступить, я захлопываю дверь запираю.

— На первом этаже контора моего отца. Там будет удобнее всего, но контора опечатана. Полагаю, вы в курсе.

Чиновник невыразительно хмыкает, проходит вперёд, прикладывает свой значок к печати и первым входит.

Мы располагаемся за моим столом. Видеть чужака за папиным было бы слишком больно.

— Итак, мадемуазель. Судебным решением ваш отец признан мёртвым, контора закрыта. О том, что долговые обязательства были выкуплены, вас вчера известили.

— Да, всё так.

— Калеб Фичер в праве усомниться в вашей платёжеспособности. Он требует вернуть остаток суммы немедленно. Вы можете попытаться оспорить законность его требований через суд самостоятельно или обратиться к адвокату…

— Благодарю за разъяснения. Нет, оспаривать я ничего не буду, — почти наверняка проиграю, и придётся платить ещё и за судебный процесс.

— Вы готовы вернуть остаток долга, мадемуазель?

Я вздыхаю:

— Нет.

— Вы осознаёте последствия? В этом случае ваш дом переходит в собственность Калеба Фичера.

— Осознаю. Переходит. Где поставить подпись?

— Вы могли бы попробовать договориться…

— Исключено, — перебиваю я. — Я готова подписать документы прямо сейчас.