Чешские юмористические повести
Шрифт:
«Шел я по мосточку…»
Опомнился он только на втором куплете и, прервав пение, пошарил перед собой, но вора давно уже след простыл, ищи-свищи его теперь во тьме, где-то за двойным поясом крепостных стен…
После всего, что мы слышали о Грознате, понятно, почему «Гонец из Цапартиц» еще в высшей степени деликатно мстил за обиду, нанесенную его редактору этим человеком академической образованности, недюжинного ума и широкого кругозора, почему стегал его, можно сказать, шелковой плеточкой.
Тем яростнее обрушился он на «Чмертовске листы» — от К. Мног. Корявого только пух да перья полетели. «Гонец из Цапартиц» упомянул о стечении обстоятельств, из-за которых только
Омброметрология,— поучал далее просвещенный «Гонец из Цапартиц»,— всего-навсего стремится определить наиболее вероятные изменения погоды, ее прогноз — отнюдь не пророчество, а гипотеза, основанная на зарегистрированных приборами данных и многолетнем опыте.
Если в Цапартицах и их окрестностях действительность не соответствовала прогнозу, то из этого следует, что на сей раз гипотеза не подтвердилась, хоть и была вполне правдоподобна.
Бог ты мой, ведь речь идет о стихиях, а стихии не подвластны человеческим расчетам!
Кто думает иначе, пусть лучше переселится из приобщившихся к цивилизованному миру Цапартиц в другое место, чем окажет немалую услугу достославному городу. Тут воображению читателей предлагалась фантастическая картина такого массового переселения. Через нижние ворота города движется процессия, во главе которой «Гонец из Цапартиц» видел пресловутого цапартицкого корявого раскоряку, а за ним — множество других забавных фигур. Хотя автор статьи обрисовал каждую из них несколькими скупыми штрихами, любую можно было узнать безошибочно. Не был обойден вниманием и портной, который сшил редактору «Г. из Ц.» верхнюю одежду, а когда выяснилось, что тот не в состоянии заплатить, добился конфискации в свою пользу всего редакционного имущества.
«Прислушайтесь! — восклицал автор этой мастерски написанной инвективы.— И вам придется поверить ушам своим. Разве вы не слышите песнь, под звуки коей эта толпа темных ретроградов покидает нас? Протяжные, меланхолические клики [13] звонкого, устремленного ввысь тенора, некогда доставлявшего незабываемое наслаждение участникам столь многочисленных в нашем бурно расцветающем городе увеселительных вечеринок, доносят до слуха сих изгнанников знакомые слова:
„Шел я по мосточку…“
13
Тут редактор «Г. из Ц.», как говорится, затмил самого себя. Ведь он произвел эти «клики» от слова «ликование» (прим. автора).
Нет, это просто невероятно! Ибо, спрашиваем мы себя, неужли к толпе нищих духом присоединился муж, доселе шествовавший бок о бок с нами во главе прогрессивного развития всего Цапартицкого округа, название которого, как мы надеемся, занесет на свои золотые скрижали сама возвышенная Мельпомена, и притом сразу же за ведущим округом всей нашей отчизны, то бишь — за Госпршидью.
Нет, нет, не верьте, это всего лишь слуховая иллюзия [14] ».
Далее следовал ряд многозначительных и глубокомысленных точек. Ради вящей основательности мы их также здесь воспроизводим:
14
Конечно, тут имеется в виду пение все того же звонкого, возносящегося ввысь тенора. Редактор «Г. из Ц.» настолько вжился в свою аллегорию, что у него даже появились слуховые галлюцинации (прим. автора).
«. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .»
В заключительной части статьи редактор «Г. из Ц.» еще раз кратко возвращался к сути дела и завершал все цветистой метафорой, упомянув о вспугнутых конях розовоперстой Аврозины и ее пасмурном лике; по его словам, она, единственная, несет ответственность за погоду на минувшей неделе, по прихоти случая опровергнув прогноз имперского института, что, несомненно, впредь не повторится.
Этаким высокопарным стилем и поэтическими инвективами редактор «Г. из Ц.» старался задурить головы своих читателей всякий раз, когда чувствовал под ногами зыбкую почву и сам не очень-то верил тому, что защищал.
Номер, как всегда, украшал набранный самым жирным шрифтом венский прогноз погоды на всю предстоящую неделю. Ниже читатели извещались о собрании окружного сельскохозяйственного товарищества.
К. М. Корявый ответил чрезвычайно сухо и дельно. Заголовком передовой статьи «Ч. л.» послужило начало уже известного читателю изречения:
«Меж небом и землей творятся вещи…»
И вся статья развивала и варьировала этот мотив.
Наш Многослав заранее ограждал себя от подозрений, будто он намеревался польстить своему «газетному оппоненту», «цапартицкому консулу восьмой, то бишь десятой… великой державы», и давал честное слово, что отнюдь не причисляет его к ученым, способным постичь сложность всего, что творится меж небом и землей. Хотя меж небом и землей происходят вещи совершенно простенькие, понятные даже гимназисту младшего класса, тем не менее редактор «Г. из Ц.» никогда не имел и никогда не будет иметь о них ни малейшего представления. Затем К. Мног. Корявый коснулся склонения имен существительных мужского рода типа «муж», особливо окончаний родительного падежа множественного числа, и германизмов вроде «я увидел близ меня» или «был преследован», коих, как он считал, не допускают ни «Свод грамматических правил для королевства Чешского», ни сам дух чешского языка, впрочем ни разу и во сне не являвшийся редактору «Г. из Ц.».
То, что «Гонец» спутал Мельпомену с Клио, «Чмертовске листы» великодушно прощали, ибо в этом более повинны сами Музы. Редактор «Гонца» с ними не в ладах, и они решительно повернулись к нему спиной. Не стоит попрекать его и за то, что он назвал Аврору Аврозиной. Тут достаточно легкого удара линейкой по пальцам,— увы! — отнюдь не розовым.
Но главное для «Ч. л.» — принципы, которые они обязаны защитить в противовес якобы прогрессивной (!) позиции «Гонца». Дело касается прежде всего неотъемлемого и нерушимого принципа автономии, грубо попираемого «Гонцом». Давно можно было догадаться, что сей «прогрессивный» орган (точно так же, как и товарищество, которому он служит) лишь маскирует свой централизм. Нарочитые ссылки на имперский институт погоды, полное название коего неоднократно печаталось в «Гонце», да еще хвастливо жирным шрифтом, по мнению «Ч. л.», являлись доказательством заносчивого стремления поставить интересы империи выше интересов земли чешской. Между тем не только в политике и экономике, но и в науках и искусствах следует блюсти принципы здравой автономии. А если предоставляется такая возможность и в области погоды, то осуществить ее — наш святой долг.