Чесма (Собрание сочинений)
Шрифт:
– Деды живали – мед пивали, мы ж живем – и воды не пьем! – печалились мучимые жаждой матросы. – Каково житие, таково и питие!
Несмотря на болезнь, Спиридов самолично опробовал всяческие приемы употребления воды. И в конце концов порешил так:
– В сутки давать каждому офицеру и матросу по кружке воды соленой. А чтобы горло не драло да желудки наружу не выворачивало, сию дрянь доливать исправно двумя чарками доброго рому. На раздачу ж назначить офицеров поглазастей!
«Северный Орел» поинтересовался: что делать с порционным вином?
– А что хотите! – ответили с флагмана.
Но Клокачев не унимался:
– Что пить, ежели ром скоро кончится?
– Пейте водку! – был ему лаконичный ответ.
Вновь учрежденный напиток по нраву не пришелся никому. И если офицеры, пример подавая, пили молча, то матросы роптали:
– Петр-царь нашему брату шестнадцать чарок на месяц даровал, так пошто туды тухлятину всякую льют?
Питие потребляли с прибаутками:
– Пьем досуха, чтоб не болело брюхо!
– Эй, Кирила, не отворачивай от чарки рыла!
Самые же ловкие умудрялись порой кружку воды выливать наружу, а ром внутрь. Так было куда приятнее и животу и душе. Воды оставалось на двадцать дней, если же сделать поправку на утечку, то и вовсе на двенадцать или на двадцать восемь суток, если урезать нормы выдачи вдвое.
Несмотря на все переносимые лишения, ежедневно на всей эскадре проходили всевозможные учения. Спиридов торопился сколотить команды и подготовиться к предстоящим баталиям.
То там, то здесь тишину вспарывали гулкая барабанная дробь да трели боцманских дудок, сопровождающих все корабельные экзерциции. Желтые флаги на флагштоках – учения парусные, красные вымпела над флагами – учения пушечные.
Не желая терять понапрасну ни единого часа, распорядился адмирал играть капитанам тревоги по своему усмотрению, когда кому способней будет. Надзор за артиллерийскими экзерцициями осуществлял Иван Ганнибал – цейхмейстер эскадры. Его смуглое лицо с крючковатым, немного приплюснутым носом мелькало по всем кораблям. Разбор учениям проводя, наставлял цейхмейстер капитанов:
– Надлежит дело артиллерийское знать каждому крепко, дабы быть искусным, когда случится против неприятеля действовать!
Орудийную прислугу больше учили примерно потому, как в плавании орудия были по-походному растянуты на талях. Канониров вначале практиковали в пальбе мушкетной, выдавая на каждого по дюжине пуль. Затем, раскрепив по нескольку пушек на каждом корабле, обучали вспышкам без пальбы, лишь посыпая порох в затравки.
Плавание продолжалось. У Борнхольма к эскадре присоединились бомбардирский корабль и транспорта. Погода снова испортилась, пришлось отстаиваться за островом на якорях.
– Созывай консилию! – приказал флаг-капитану Спиридов.
Собрав капитанов, зачитал он им императрицын рескрипт. Призадумались все. Рескрипт был начертан столь премудро, что одна его половина противоречила другой.
Первым попросил слово худой и болезненный капитан «Европы» Корсаков:
– Никак нельзя эскадр Резервный нам отпускать. В Копенхафен плыть надлежит вместе и там припасы перегружать. Хотя параграф сей придется нарушить.
– Ничего, Иван Алексеевич, – утешили его тут же, – этот параграф нарушим, зато исполним другой…
< image l:href="#"/>Карта перехода эскадры Спиридова из Кронштадта в Эгейское море
Всех выслушал адмирал со вниманием, затем огласил «инструкцию секретную по королевству Датскому, собственноручно Екатериной составленную».
«Относительно к сей короне можете вы на нее совершенно надежными быть и, если бы крайняя нужда была, смело можете входить в ее гавани, ибо мы находимся с Его Датским Величеством в теснейшем союзе».
– Нужда у нас крайняя, – закончив читать, подвел итог Спиридов, – посему повелеваю всем плыть в Копенхафен вместе. Будем пополнять у датчан припасы недостающие. А умники кабинетные пусть потом себе разбираются на здоровье, что да как!
А Балтика все продолжала штормить, несмотря на август месяц. Порывистый ветер отчаянно кренил корабли. Так, без сна и отдыха добрались до берегов Ютландии. За время этого перехода скончались еще двадцать семь человек.
– Все, – говорили на кораблях, – прощевай, море Балтическое!
Из-за противного ветра корабли стали в бухте Кеге, что неподалеку от датской столицы к югу. Хотели водой из ближней речушки налиться, но не сумели, лишь два палубных бота на накате потеряли. А едва развернулись вымпела и флаги в нордовую четверть, пошли эскадры на рейд Копенгагенский.
Копенгаген, Копенгаген – ты раскинулся на перепутье морских дорог, омываемый солеными водами Атлантики и пресным течением балтийских вод.
Русские корабли смело побросали многопудовые становые якоря в муть Эресундского пролива и спустили шлюпки для первого визита на берег.
Глава вторая
Господа, я рад вам в Эльсиноре…
Копенгаген, славный город! Стоял когда-то на здешних берегах мрачный замок воинственного епископа Абсалона. Шли годы, и из крепости-убежища превратился Копенгаген в столицу маленького, но крепкого северного королевства. Со стороны моря город примечателен: острые иглы кирх, бесчисленные флюгера над красными черепичными крышами. Хорошо видны замки Шарлоттенборг и Розенборг, здание биржи, сады и мельницы. Российские корабли спустили паруса. Течение в Зунде бурное, поэтому на якоря встали кучно. Невдалеке на рейде датский королевский флаг в восемь двухдечных кораблей. На крюйс-брам-стеньге флагмана – контрадмиральский флаг. Подле форта «Тре крунор»» еще корабли: то новопостроенные «Ростислав» и «Всеволод» под командой братьев Василия и Лаврентия Лупандиных, идущие из Архангельска в Кронштадт с транспортами.
Не теряя времени, велел Спиридов пополнять эскадру водой. В залитые по планшир шлюпки вставляли парусиновые хоботы ватершлангов, водица шла – только качать успевай!
С берега датским катером прибыл на «Европу» российский посланник при здешнем дворе генерал-майор Михаил Матвеевич Философов. В адмиральском салоне, распечатав бутылку мозельского, принимал его сам командующий.
Передал Философов адмиралу бумаги о производстве ряда офицеров в следующие чины по линии. Затем, сочувствуя, приоткрыл адмиралу глаза на интриги, плетущиеся вокруг эскадры. Слушал Спиридов речи такие и изумлялся. Клевета, которую обрушили на адмирала президент Иностранной коллегии Никита Панин и его прихлебатели, была чудовищна. Смертельный враг Орловых и противник всей войны с турками, Панин вымещал теперь зло на Спиридове только за то, что Екатерина II так и не вняла его советам об отмене Архипелагской экспедиции. Дело дошло до того, что адмирала обвиняли уже не только в обманных депешах, в неумелости, трусости – по столице уже ползли, множились слухи о его измене…