Чесменский гром
Шрифт:
Миновав теснины Дарданелл, турецкий флот вышел в море.
Слава Аллаху, — повеселел капудан-паша, — в море им буйствовать будет негде!
На кораблях под бой барабанов зачитали фарман султана, призывавший гемеджей храбро сражаться с неверными.
Флаг великого адмирала развевался над 100-пушечным линейным кораблем. На палубах судов в кофейнях варился душистый кофе. Вахтенные заунывно и беспрестанно тянули песни.
Вдалеке голубели острова Архипелага. Флот Высокой Порты спешил добывать новую славу султану.
Из письма
* * *
Арматоры Качиони стерегли турецкий флот у острова Лемнос. В сражения с неприятельскими судами не ввязывались, держались поодаль. Корсары в точности выполняли спири- довский наказ «виться за флотом агарянским, аки ласточки за коршуном». Но едва турки стали на якорь, Качиони не утерпел. Храбрый «туркоед» решил забраться в самую середину османского флота и выведать у словоохотливых мореходов планы капудан-паши.
Едва смерклось, велел он переодеться своим верным поликартам в турецкое платье и бесстрашно направил фелюку прямо к туркам.
Един Бог и Магомет, пророк его! — окликнули с дозорного кончебаса неизвестное судно.
Един Бог! — невозмутимо отозвался Качиони, выруливая мимо.
Кто вы и куда держите путь? — поинтересовались бдительные стражи.
От морейского наместника с посланием к великому адмиралу! — ответил «туркоед».
Ищите его корабль в первой линии с красным фонарем на грот-мачте!
Доброй ночи!
Да пребудет с вами Аллах!
Проходя мимо турецких судов, корсары выкликали себе с них мнимых земляков и в разговоре выведывали нужные сведения.
Жалко, что нет у нас хорошего щелчка для султана, мы бы славно запустили когти в его бороду! — сокрушался Качиони, оглядываясь по сторонам.
Султанскими щелчками корсары именовали брандеры, а бородами — корабли Порты.
Уже на отходе окликнули отважных арматоров и велели подойти к борту.
Ну, уж нет! — возмутился Ламбро Качиони. — Нам это вовсе ни к чему! Бей их!
Залп картечи мгновенно смел с палубы ближайшего судна любопытных. Пока турки приходили в себя, выбирали якоря и ставили паруса, дерзкая фелюка навсегда исчезла в темноте южной ночи.
Спустя неделю адмирал Спиридов знал уже поименно весь турецкий флот, количество пушек и припасов на неприятельских кораблях и судах.
Глава вторая
Радостно веяло море Дыханьем богов,
И светозарной весной человека, И небом Эллады цветущим.
Г. Гейне
Уже в Виттуло Спиридов начертал следующий план действий: пока повстанческие легионы будут освобождать Мо- рею, эскадра, пользуясь отсутствием турецкого флота, захватит главные турецкие крепости на побережье Корон, Гаварин и Модон, а затем, опираясь на них, с подходом Второй эскадры приступит к поиску и уничтожению морской силы неприятеля.
В последний день февраля главные силы Первой Средиземноморской эскадры, выбрав якоря, направились через Масси- никанский залив к ближайшей от Виттуло крепости Корон.
Корон — орешек крепкий, с ходу его не раскусишь. Крепость стояла на отвесной скале, имела многочисленный гарнизон и большие запасы. Подойдя к Корону, корабли легли в дрейф, поджидая идущие берегом греческие отряды. Вахтенные офицеры в оптические трубы высматривали на прибрежных кручах знамена с ликом Спасителя.
Наконец отряды подошли.
Ударила сигнальная пушка, заскрипели шлюпбалки. Срывая с волн пену, прямо в круговерть наката устремились шлюпки десанта.
С передовой десант сошел! — сообщили Спиридову с марсов.
Хорошо! — Адмирал наводил предметное стекло трубы на зубчатые стены Корона. — Чего же не палят-то басурманы?
Ветер доносил с берега приглушенный рокот полковых барабанов. Спрыгнув на прибрежные камни, солдаты и матросы строились в колонны и скорым шагом двигались к крепости. Во главе десанта — подполковник Лецкий, один из бывших орловских «купцов». Передовой отряд расчищал дорогу, отгонял немногочисленных турок выстрелами, остальные, напрягая силы, тащили в гору осадные орудия. Запалив предместье, турки без боя укрылись в цитадели. Охватывая Корон в кольцо, подошли греческие отряды. Со скрипом затворились кованые ворота, грянули крепостные пушки.
Бравируя, Лецкий расхаживал под самыми стенами, высматривая слабые места. «Фортеция сия сильна крепко, приступом ее не возьмешь!» — доложил он запиской Спиридову.
Ничего, — сказал, прочтя бумажку, без особой печали адмирал. — Кольберг куда сильнее был, а все одно пал перед штыком российским! Будем вести работы осадные по всем правилам!
Желая избежать лишнего кровопролития, послал Лецкий в Корон греков парламентеров. Через полчаса комендант крепости Сулейман-паша выставил на стенах головы казненных послов...
Первый день осады прошел тихо, пальбы не было. С кораблей свозили на берег пушки и припасы, рыли шанцы и закладывали батареи. На второй день поутру эскадра подошла вплотную к берегу и легла в дрейф у восточного фаса крепости. Разом ударила корабельная артиллерия, сотрясая воздух тупыми короткими ударами. Вторя ей, открыли огонь и пушки осадных батарей. Турки отвечали вяло.
В гондеке «Трех Святителей» от беспрестанной пальбы дым стоял коромыслом. Готлангер Васька Никонов действовал у пушки на подаче кокоров, таскал их на плечах из кормовой крюйт-каморы. После каждого выстрела артиллеристы дружно накатывали орудия, подбадривая себя криками. Куда ни кинь взгляд, в пушечном деке всюду красный цвет: им окрашены внутренние крышки портов, артиллерийский инструмент, орудийные лафеты — сделано так, чтобы кровь, проливаемая в сражениях, не отвлекала служителей от дел ратных...