Чеснок и сапфиры
Шрифт:
— Вы его декантируете?
— Разумеется, — почтительно ответил сомелье. — Вина восемьдесят второго года великолепны, но все же молоды.
— Я рад, что вы не согласны с теми, кто утверждает, будто вина в бокале получают весь воздух, который им необходим.
— Смехотворное утверждение! — воскликнул сомелье.
Я заглянула ему в глаза и поняла, что, если бы Шапиро придерживался противоположной точки зрения, молодой человек так же охотно бы с ним согласился.
Когда дошли до сладких вин, нога Майкла задергалась под столом с дикой нетерпеливостью. Этим дело не кончилось:
— Вкуснотища! — сказал Майкл и уничтожил риллет.
Миссис Шапиро жадно смотрела на риллеты. Тост начал движение по направлению к ее рту, но сидевший напротив муж энергично замотал головой. Рука жены остановилась на полпути и двинулась в обратную сторону. Она положила тост на тарелку и протянула ее Майклу.
— Хотите мой? — грустно спросила она.
Майкл живо схватил его.
— Спасибо, — сказал он.
Миссис Шапиро не отрывала глаз от его рта, пока в один присест он не проглотил закуску. За столом повисла неловкая пауза.
— Ну, — весело сказал Майкл, разыгрывая свою роль, — скажите, Дэвид, чем вы занимаетесь?
— Образованием, — коротко ответил мистер Шапиро.
— О, вы учитель?
— Не совсем, — сказал Шапиро. — Я бизнесмен. Занимаюсь производством оборудования для учебных заведений. Столы, доски и прочее. Большинство людей понятия не имеет, как выгодно этим заниматься.
Я вздрогнула. Надо было срочно менять тему разговора, чтобы Майкл не перешел к отвратительным подробностям.
— Оказывается, — произнесла я, поворачивая руль беседы, — эти школьные доски покупают вам множество великолепных обедов.
— Вот именно! — воскликнул Давид Шапиро. — Школьные доски разрешают мне вести жизнь гастрономического воителя.
Мы все еще находились на опасной территории.
— Расскажите о лучшем обеде, который был у вас с Бобби во время путешествия, — попросила я, делая отчаянную попытку направить разговор в другую сторону.
Попытка удалась. Шапиро начал подробно описывать обеды, поглощенные им в дальних уголках Франции. Одна звезда выскакивала за другой, и, начищая каждую, он складывал их в свою коллекцию.
— Жоэль Робушои, — сказал он. — Вы у него побывали?
— О да, изумительно, — ответила я. — Моя подруга Патриция Уэллс, которая перевела его кулинарную книгу, зарезервировала столик, и нас, конечно же, великолепно обслужили. Таких технологически сложных блюд я нигде больше не ела. Я даже не могла понять, как их приготовили.
— Вот именно! — поддакнул он.
Майкл и Шерри молчали.
— А Дюкассе? — спросил он.
— О, я обожаю его кухню, — сказала я. — Я несколько дней его интервьюровала, когда он приезжал в Лос-Анджелес. Такой интересный человек! Это было давно. Он очень беспокоился, что японцы крадут рецепты у французов. Он считал, что следует установить квоту японским поварам в отношении французских блюд. Впрочем, думаю, что с тех пор он изменил
— Да, он мастер, — подтвердил господин Шапиро. — Но встречались ли вы когда-нибудь с Аланом Шапелем?
Я сообщила, что много лет назад выступила в роли переводчика, когда великий кулинар готовил в ресторане Мондави, [76] рассказала и о том, как мы объездили всю страну в поисках петушиных гребешков, которые ему тогда требовались для обеда. Мне удалось произвести впечатление на Шапиро. Он упомянул Оберж де Л’Илль, а я рассказала, как побывала там с Паулой Вулферт и Джимом Вилласом. Он описал большой обед в «Л’Эсперанс», а я рассказала, как Марк Мено кормил меня и моего приятеля Давида самыми лучшими блюдами, и мы просидели за столом пять часов.
76
Роберт Молдави, знаменитый винодел.
— Некоторые люди думают, что Мено уже не так велик, как когда-то, — заметил Шапиро.
— Некоторые люди ошибаются, — возразила я.
Он согласился, и мы продолжили наше кулинарное путешествие на юг. Он выразил сожаление но поводу угасания мастерства Роже Верже, [77] а я хвасталась тем, что удалось поработать у него на кухне.
— У вас что-то болит? — неожиданно спросил мистер Шапиро.
Я обернулась на Майкла. Муж держался за щеку.
77
Великий профессионал кулинарного дела, обладатель трех звезд Мишлен.
— Кто бы не заболел, если б пообедал с вами, — прошептал он сквозь зубы.
— Прошу прощения? — не расслышал Шапиро.
— Да, — ответил Майкл. — У меня разболелась десна. Сегодня утром мне вырвали зуб. Думаю, что отходит болеутоляющее.
Это была чистейшая ложь.
— Предатель! — прошептала я.
Майкл и глазом не моргнул.
— Если не возражаете, — тихо сказал он, — то мне лучше поехать домой.
— Теплая вода и соль, — сказал мистер Шапиро. — Вот что вам сейчас необходимо.
— Да, — согласился Майкл. — И две таблетки снотворного.
С этими словами он вышел в ночь.
Господин Шапиро не преувеличивал, когда утверждал, что ресторан покидает последним. Мы съели фуа-гра (по-прежнему слишком жирную) и картофельные оладьи (опять слишком тяжелые). Мистер Шапиро храбро съел голубя, запеченного в соли. Мы с миссис Шапиро поделились уткой с кум-кватом, а затем перешли к десерту. К этому времени Шапиро и сомелье звали друг друга по имени. Нам подали «Шато-Рьессек» восемьдесят третьего года — Шапиро его забраковал, и поэтому мы перешли к вину восемьдесят пятого года, за ним последовал семильон. Пошел второй час ночи, но мистер Шапиро категорически отказался покинуть ресторан, пока из зала не ушли последние посетители. Когда наконец мы поднялись из-за стола, оказалось, что мы просидели шесть часов. У меня затекли ноги, и я едва двигалась.