Честь, хлеб и медяки
Шрифт:
Он внимательно взглянул на Фаизу.
— Ты ведь хотела увидеть свою госпожу? Не так ли? — спросил Руперт весьма выразительно.
— Да, — решительно ответила девушка и отправилась седлать коня…
***
Уже три дня и три ночи с небольшими перерывами на отдых в оазисах Фаиза, Руперт и Талис тщетно бродили по пескам, стараясь отыскать пещеру Повелителя Ночи.
Талис, оборачиваясь то человеком, то драконом, тянул заунывную мелодию, но то ли забыл какое-то нужное и очень важное слово из песни, то ли вообще песню перепутал, пещера никак не появлялась перед ними.
—
— Зачем тебе его имя? — растерялся тот.
— Кажется я знаю, как вызвать его на бой, — ответил Руперт весело.
— На бой? — испугался ворон. — Ты хоть понимаешь, о чем ты говоришь? Равных воину Вилфриду, которого ты величаешь туарегом, нет, и не скоро появится достойный его силы соперник.
— Значит, Вилфрид, — усмехнулся Руперт.
Фаиза тоже не поняла, чем знание имени какого-то воина могло помочь им в их поиске — она взглянула на обрадовавшегося непонятно чему Руперта, как на сумасшедшего. Надо выходить на твердую землю, пока они все не свихнулись.
Руперт слез с коня, взобрался на бархан и, размахивая мечом, прокричал:
— Я спою свою песню! Я, Руперт Август фон Леманн! Ты помнишь мое имя, Вилфрид? Вилфрид, я вызываю тебя на бой!
Казалось, что ничего не произошло — только песчинки задрожали и запрыгали возле его ног. Потом все выше и сильнее, как тогда, когда началась песчаная буря.
— Что это? — испуганно огляделась по сторонам Фаиза.
— Ничего особенного, — проворчал ворон, предусмотрительно перелетевший на круп ее коня.
Он привык сидеть на заднице ровно: пока двое дерутся, третьему делать нечего.
— Сейчас появится пещера, из нее выйдет страж ее сокровищ и сразится с нашим другом Рупертом. Если Руперт победит Вилфрида, — имя воина Талис произнес шепотом, словно тот мог его услышать и тоже вызвать на бой, — то станет новым стражем пещеры. А мне бы этого не хотелось.
Он покачал головой и повторил:
— Ой, как не хотелось бы.
— Помешай этому сражению, — предложила Фаиза.
Ей тоже не хотелось, чтобы Руперт стал демоном — она привыкла к его человечности, логичности поступков и в то же время непредсказуемости.
— Как?
Талис, обернувшись человеком, схватился за грудь.
— Как? — повторил он.
— Вступи в бой вместо него, — Фаиза махнула рукой в сторону бархана и Руперта, стоящего на нем.
— Да меня, — Талис снова перешел на шепот, — Вилфрид одним взмахом лишит жизни.
— Но ведь ты его любишь, — не унималась Фаиза. — А для любимого человека…
Ее сердце сжалось от страшных предчувствий, и она недоговорила.
— Не нужен ему ни я, ни моя любовь, — вздохнул Талис, еще раз затягивая песню, чтобы вызвать пещеру из песков. Авось все обойдется без боя. Он был уверен, что ничего не забыл — ни словечка, ни буковки. Просто кому-то из них троих придется погибнуть в той пещере, и пески не хотели этого допустить. Бывало уже такое. Ему ли, дракону, преданному слуге Повелителя Ночи, этого не знать?
========== Глава 28 ==========
Пядь за пядью возникала из песков пещера с открытой пастью дракона вместо входа, светившимся невероятно ядовито-красным — именно такой ее запомнил Руперт.
Фаиза завороженно смотрела на отступающие пески, а Талис все тянул и тянул заунывную песню. Для себя он давно решил, что как только на входе из пещеры появится воин, он обернется драконом и бросится на него, не дав при этом Руперту сделать ни одного взмаха мечом. Только так и никак иначе. Он не думал о себе, только о человеке, стоявшем на верхушке бархана и с того места, где он, Талис, остановился с Фаизой, казавшемся слабым и беззащитным.
«Почему он отказался забирать из тайника свой шамшир» — эта мысль никак не давала Талису покоя, ведь с ним он стал бы практически непобедимым. Меч — это не баллоки девушки, он способен сокрушить самую крепкую броню. А на воине Вилфриде лишь легкая защита — он всегда полагался лишь на свою силу.
Руперт сказал лишь в ответ на его вопрос о шамшире и то единожды, а так только отмахивался от его слов:
— Не время для героя.
А кто знает, когда наступает это самое время? Сейчас, а, может, никогда? Придет смерть, будь то старуха с косой, молодая красивая девушка или дракон в черном, а ты, оказывается, так и не совершил ничего героического. Ладно, детям рассказать нечего, им и солгать можно, а перед Творцом не соврешь. И совершенно не важно ради чего ты геройствовал — спасая Отечество или любимого.
Талис спел последнюю ноту и, издав протяжный крик, взмыл последний раз в небо, расправляя в полете кожистые крылья, — умирать так драконом, которым он продолжал оставаться не только в душе, а не жалкой птицей.
Он так и не понял, что произошло, точнее, что-то его с силой откинуло под копыта лошади, на которой сидела Фаиза. Видел только голубое, как небо, сияние и руку. Кто или что это было?
Немного покувыркавшись по песчаному склону, Талис вскочил на ноги, отплевывая песок и складывая ставшие вдруг ненужными крылья. Он отыскал глазами Руперта и воина — они так и стояли, положив руки на пояса, вот-вот готовые выхватить мечи и сойтись в смертельной схватке. Кто первым нанесет сметень — смертельный удар, оставалось только гадать.
И вдруг Руперт широко развел руки в стороны — жест сам за себя говорил о его добрых намерениях.
— Сколько лет, — проговорил он насмешливо.
— Столько же сколько и зим, — ответил ему, усмехнувшись, его соперник.
И если бы ни их напряженные лица и настороженные движения, то можно было бы подумать со стороны, что разговаривают два добрых приятеля и гроза миновала, а сражения не будет.
— Неужели ты не узнаешь старинного друга? — спросил Руперт и изобразил подобие улыбки.
— Друга? — нахмурился воин.
Что-то он не припоминал, чтобы у него были друзья — и врагов всех извел, шастая по пустыне на белом верблюде. Шакалы и те обходили его стороной, ядовитые змеи стремились зарыться в песок. А этот человечишка называет себя его другом.
И вдруг он узнал его. Правда, тогда на нем были царские одежды, а сейчас видавшие виды доспехи, да потрепанная рубаха со штанами. И волосы… Казалось, их выбелило солнце пустыни во время долгого странствования — они слепили не хуже его лучей.